Марцинковский возражал против чрезмерной организационной работы, которой Проханов загрузил себя, напоминая, что и переутомление его вызывается бесконечной перепиской и личным участием в работе множества общин; кроме того, его возражение вызвала и перспектива централизации.
“Разве единство духа не может быть достигнуто без формального внешнего объединения?” — спрашивал он, приводя в пример строй так называемых “свободных братьев”.
“Что ж? И у этих братев есть свой порядок, — отвечал Иван Степанович. — И хорошо было бы нам всем быть вместе. Нужно избегать обеих крайностей: единства без свободы и свободы без единства. Идеал церкви — единство и свобода...”
“Я покидал Берлин утром, уезжая в Польщу, — про должает Марцинковский. — Уже собирался на вокзал. Вдруг меня вызывают к телефону. Говорит Иван Степанович. Просит передать привет верующим в Польше. На какую-то мою шутку разражается смехом, таким громким, что его слышат мои друзья в соседней комнате. Этот детски-радостный заразительный смех — последнее, что я слышал от него. Он до сих пор звучит в моих ушах.”
* * *
“Работники умирают — Церковь Христова живет!”
Так пишет Проханов в своём духовном завещании. Но, в сущности, и работники, отошедшие в мир иной, продолжают действовать в Церкви Христа. Это в известном смысле можно сказать и об И. С. Ибо его заветы и славословия по-прежнему живут в созданных им духовных песнях, которые воспеваются тысячами уст.
“От города к городу, от села к селу, от деревни к деревне, от хутора к хутору, от человека к человеку несите евангельскую весть”, — так призывал Проханов. Не случайно — один из многих его заветов — это завет о любви к погибающим:
“Людям блуждающим Путь укажите, Близких к паденью держите рукой!
Всем погибающим Правду скажите, Вновь пробудите Уснувших душой”
(“Гусли”, 350)
А кто из любящих Господа не знает этого его завета, обращенного ко всем — верующим и неверующим, к обретшим и ищущим — этого призыва преклониться перед Божественным Страдальцем:
“Взойдем на Голгофу, мой брат!
Там посланный Богом Мессия распят. О правде святой проповедывал Он, Больных исцелял, а теперь Онжазнён... Падём перед Ним!”
(“Гусли”, 39).
Свои заметки, написанные вскоре после смерти Проханова, его друг и брат В. Ф. Марцинковский заканчивает так:
“У свежей могилы ,скрывшей на время его милое доброе лицо, мы воспоём его же словами:
“Ты почиваешь, брат, спокоен, тих!
Ты не проснешься для трудов земных, И бури жизни сон твой не смутят, Спокойной ночи, брат!
До дня, когда украшенный венцом, Дарованным Спасителем Христом, Ты будешь обновлён и чист и свят, Спокойной ночи, брат!
До дня, когда с ветвями пальм в руках Мы встретим Господа на небесах И встретимся с тобой у вечных врат, Спокойной ночи, брат!”
(“Гусли”, 476)
Послание И. С. Проханова
ПОСЛАНИЕ МОИМ СОВРЕМЕННИКАМ-ХРИСТИАНАМ
“В годы, прошедшие после 1-ой Мировой войны, Земля переживает большую трагедию: война эта вылилась в беспримерную борьбу между народами и классами, в великие революции, реками крови разлившиеся по всем закоулкам мира, в экономическую депрессию и массовую безработицу, приведшие к голодной смерти множество мужчин, женщин и детей.
Под влиянием этих бедствий многие мыслители сделались пессимистами. Они говорят, что культура и все достижения человечства стремительно приближаются к гибели. Один из них, известный учёный Шпенглер, написал книгу под названием “Разрушение западной цивилизации близится”.
Сегодня интеллектуальное и духовное состояние большинства людей определяется настроением повсеместно и повседневно нарастающего пессимизма. Корни его следует, очевидно, искать в прошлом, как последствия — в будущем.
Моя биография “В котле России” — это описание жизни, которой не коснулось разлагающее влияние пессимизма, которая была прожита оптимистически — под сильной и милосердной рукой Того, Кто сказал: “Мужайтесь. Я победил мир” (Ев. от Иоанна 16,33). Известно, что Его собственная земная жизнь, как и учение Его пронизаны христианским оптимизмом: “Любящим Бога всё содействует ко благу” (Римлянам 8,28).
Почти всю свою жизнь я прожил в России, стране, которая много выстрадала на протяжении своей истории. Немало претерпел русский народ в прошлом, в царское время, однако, революция принесла ему переживания гораздо большие. Но моя жизнь, человека, родившегося там во второй половине прошлого столетия, была до того дня, как я оставил страну, исполнена пламенного и сердечного оптимизма. И это несмотря на то, что повсюду я сталкивался с проявлениями пессимизма... Я объясняю это моей постоянной устремлённостью от мрака к свету к той оптимистической вере, обрести которую можно только в христианстве.