Граф П. засмеялся.
— Как вам нравится, господа, эта скромность: «просто — Сведомцев!» Хорошо «просто», когда дорогой Михаил Григорьевич может купить… пол-Петербурга!
Смеху графа почтительно вторило подобострастное хихиканье нотариуса и его служащих.
Н-да-с! Хе-хе-хе!.. Действительно!
Началось выполнение пустяшной формальности.
— Так вот вы, любезный господин нотариус, потрудитесь поставить предварительную запродажную запись.
— Отлично, ваше сиятельство. Вы продаете…
— Я продаю свой дом господин Сведомцеву.
— За какую сумму?
— За миллион сто пятьдесятъ тысяч, купчая — за его счет.
В конторе воцарилось благоговейное молчание. Эта огромная цифра ударила в голову нотариусу и клеркам.
— Однако!.. — невольно вырвалось у нотариуса. — Кругленькая цифра!
Граф фамильярно похлопал его по плечу.
— Разве? А впрочем, рады, небось, что я привез своего покупщика к вам? Наверно, не так часто вам приходится скреплять запродажные акты на такую сумму? Ну, живо, живо! За быстроту — прибавка. Поняли?
Нотариус не чувствовал от восторга ни рук, ни ног.
Вскоре все было окончено.
Сведомцев тут же при нотариусе выложил перед графом огромный задаток.
— Завтра к вечеру все будет готово? — улыбаясь, спросил граф.
— Все, все, ваше сиятельство! — захлебнулся нотариус, чувствуя в своей руке пачку крупных кредиток.
И… и все разошлись.
Необыкновенный казус
Я сидел в служебном кабинета моего друга, когда туда спешной походкой вошел его помощник.
— По экстренному делу. Иван Дмитриевич, приехали прокурор и судебный следователь. С ними какие-то два господина.
— Просите, голубчик, просите сюда.
Путилин, когда помощник вышел, выразительно посмотрел на меня.
— Целых четыре! Помилуй Бог, стряслась какая-нибудь изрядная история! Как ты думаешь, доктор?
Ответить мне не удалось, так как в кабинет уже входили представители судебной власти, а с ними два неизветных господина.
— Здравствуйте, дорогой Иван Дмитриевич! — приветствовали блестящего начальника сыскной полиции прокурор и следователь.
— Добро пожаловать, господа! — поздоровался Путилин и посмотрел на двух неизвестных.
— Это господин Сведомцев, а это нотариус Кукин, — представил их Путилину прокурор.
— Садитесь, господа! В чем дело?
— Любопытное дело, — усмехнулся прокурор.
— Да, можно сказать, единственный, необыкновенный казус, — поддакнул судебный следователь.
Лицо нотариуса было бледно, как полотно; лицо Сведомцева, толстяка, наоборот — сине-багрово, как свекла.
— Знаете ли вы, ваше превосходительство Иван Дмитриевич, что случилось вчера в Петербурге? — спросил прокурор.
— Мало ли что случается, голубчик, — усмехнулся Путилин. — Где же все знать…
— Так я вам скажу.
Прокурор сделал паузу для усиления эффекта.
— Вчера, в три часа дня, было украдено здание Главного штаба!
Эффект получился действительно необыкновенный. У меня от изумления рот сложился ижицей, и даже у Путилина, у самого Путилина — невозмутимого и хладнокровного — на лице выразилось сильнейшее недоумение.
— Что вы сказали? — переспросил он.
— То, что вы слышали, дорогой Иван Дмитриевич. Вчера украдено здание Главного штаба.
— Вы шутите? — прищурился великий сыщик.
— Нет, это правда, Иван Дмитриевич, — подтвердил судебный следователь.
— И вот похититель, — прокурор указал на толстяка.
— А это вот пособник… — добавил судебный следователь, показывая на бледного нотариуса.
На секунду у меня мелькнула мысль, что оба почтенных представителя судебной власти сошли с ума, ибо нельзя было допустить, чтобы они шутили в официальном месте при посторонних лицах.
— Ну-с, рассказывайте, кайтесь его превосходительству, господин Сведомцев! — обратился к толстяку прокурор.
Толстяк, задыхаясь от волнения, поведал о покупке им дома у графа П.
Путилин с большим вниманием слушал то, что вы уже знаете.
— Ну, а дальше? — задал он вопрос.
— А дальше-с произошло вот что. Сегодня утром я решил показать покупку моему главноуправляющему, который вчера приехал с приисков. Подъехали мы к дому, направились к тому самому подъезду, где были вчера с графом. Чтоб черт его, извините, побрал! Смотрю — стоит тот же старик лакей в ливрее.
— Ну-ка, братец, показывай! — говорю ему.
— Никак нет, — отвечает. — Сейчас не могу, барин.