— Да, не выпала нам доля на любовь, — вдруг совершенно серьезно сказал Виктор. — Вон Егор какой был парень — красавец! И жена — королева. А всего и толку-то, что лежат они теперь вместе в сырой донской земле…
— Поиздевались над нами вдоволь, — добавила Настя, — сама видела в лагере такие трагедии. А мои родители? И все-таки любовь и тогда жила. Вон дедушка и бабушка Ивана. А Егоровы родители?
Все приутихли.
— Да ладно, что-то мы не о том говорить начали, — сказала Надежда Павловна. — Виктор, неси гармонь.
— Просто так, всухомятку, неудобно… Может, по стопарику?
— Давай, неси, — поддержала Настя, — давно мы вместе не певали. Женщины очень хорошо пели — это выявилось еще в первый же день, когда приехали Надежда Павловна с Людой. Тогда они долго сидели за большим крестьянским столом, говорили, ели, пили и пели. Но после того — ни разу не было подходящего случая. А сейчас был. Сегодня вечером приезжали Яков Иванович и Иван.
Глава третья
Поздним вечером, когда Рита Ивановна уже собиралась ложиться спать, отложив недочитанную книгу, на веранде стукнула дверь и в дверном проеме появилась Оксана. По ее усталому, печальному лицу катились капельки дождя. Черный берет мокрый, с блестящего серо-стального плаща стекала вода, чемодан в руке и рюкзак за спиной говорили о том, что работы в студенческом отряде закончились.
— Наконец-то! обрадовалась Рита, помогая девочке раздеться. — Ух, ты, какое все мокрое! Вот и дождя дождались, а то уже черные бури замучили… Сейчас я ванну затоплю.
Оксана молча разделась и, будто гостья, присела на краешек стула, но тут же встала, зажгла газ и стала греть озябшие руки.
— Все готово, — сказала Рита Ивановна, — помойся — и спать. Вижу, закончилась твоя колхозная страда?
— С первого ноября на занятия. — И, взяв полотенце, Оксана ушла в ванную.
«Что-то с ней не то, — подумала Рита. — Обычно радостная, веселая, может, просто устала, да и погода — то бесконечный ветер, а теперь задождило. Ничего, завтра сама все расскажет».
Рита Ивановна вышла на веранду, чтобы закрыть на засов дверь. Шел мелкий плотный дождь; уличные фонари, освещавшие мостовую, были окружены радужными ореолами, и через оконные стекла Рита Ивановна увидела удивительные оранжевые круги не только вокруг фонарей, но и у деревянных столбов. «Надо же, разыгралась погода!» — проговорила Рита, закрывая дверь.
Дождь шумел по крыше и, стекая, стучал по водоотводам и булькал в железной долго пустовавшей бочке. Становилось холодно и сыро, как говорят на Дону, «сиверко». Выключив свет, Рита Ивановна легла и включила ночник, висевший над кроватью. Было слышно, как шумит вода в ванной, где мылась Оксана, да на стене стучат ходики.
Наконец, Оксана вышла в плотном домашнем халате.
— Есть хочешь? — спросила Рита. — Там в холодильнике есть яйца, колбаса, — сделай что-нибудь сама.
Оксана присела на угол кровати и участливо спросила:
— Мама, ты себя плохо чувствуешь?
— Да нет, хорошо, просто зябко как-то. А как твои дела?
Оксана встала, открыла холодильник и стала готовить себе легкий ужин.
— Как тебе сказать, мам — говорила она, разбивая на сковороде яйца, — жизнь начала давать мне уроки, те, о которых ты мне говорила.
— Ну и какой же первый?
— Урок простой: на земле, оказывается, много подлых людей.
— Но все, же хороших — больше, — сказала мать. — По твоему виду я вижу, что ты в чем-то разочаровалась, только не пойму в чем. Уж не в любимом ли человеке?
— Не сказать, чтобы он для меня был любимым, просто я считала его хорошим другом, но оказалось, что парень, как он сам сказал, просто другом быть не может.
— Это Олег, что ли?
— А кто же еще? — ответила Оксана. Она зажгла бра над кухонным столом и села ужинать.
— А с Иваном как у вас? — с затаенной тревогой спросила Рита.
Но Оксана давно, еще во время приезда Ивана, почувствовала, что мать не очень-то одобряет их сближение, поэтому не стала, слишком откровенничать.
— Я от него писем давно не получала, только то, что было прислано сюда, про дом в Крыму.
— Он отнесся к этому довольно спокойно, — сказала Рита.
— Мама, почему ты решила, что только ему принадлежит тот дом? Ты ведь тоже Исаева. И такая же наследница.
— Но у нас уже есть дом, это ведь тоже дом Исаева Ивана Васильевича, и он нам достался по наследству.
— А тот дом мы могли бы продать, у Ивана же есть дом в Сибири.
— Да как ты можешь! — заволновалась мать. — Ведь он тебе почти брат!
— Мамочка, ты только не волнуйся, — снова подошла к кровати Оксана. — Как ты захочешь, так и будет. Но если он ему не нужен, можно и продать, а деньги поделить. Ладно, спокойной ночи.