Александра Поздеева
Иван
21 век. Либералы. Свобода. Страна, которую нельзя называть.
По … изогнутым улицам вечером в четверг шел гражданин. На вид ему было не больше двадцати лет, он был среднего роста, явно студент. Звали его Иван. Голубые глаза и русые волосы придавали особый шарм гражданину, страну которого нельзя называть. Одежду его составляло лишь теплое пальто, брюки, выглаженные по стрелке, и ботинки. На улице была весна, но морозный воздух обдувал его лицо и нарумянивал щеки. Иван проходил одну улицу за другой и, завернув налево в переулок, увидел странную картину.
Навстречу ему шел человек с плакатом в руках и надписью «Я научу вас жить свободно». Вокруг не было ни души. Лицо человека было скрыто кепкой, которую тот старательно натянул на свое лицо. «Есть что-то странное в этом немом крике о какой-то свободе», – подумал Иван. И тем не менее, его привлек этот человек, который направлялся навстречу и этот человек вдруг… остановился. Простояв с минуту, кепка подошел к нашему герою и задал вопрос:
– Что такое свобода, любезный? Хотите я вас ей научу?
Иван, мешкаясь от неожиданности, начал говорить:
– Свобода – это возможность выбора, – и осмелев, добавил: предположим, я выбираю вместо разговора – молчание, или вместо идеи – материю. Я даже могу предположить, что свобода зависит не только от человека, но и от государства, в каждом из которых свобода определяется по-своему.
– Хм… Не оттого ли свободу прозвали свободой, чтобы делать всем людям хорошо? Положим, есть идея, которая состоит в том, чтобы построить идеальное мировое общество. Это общество подвержено множеству пороков, но оно будет объединено не под крылом церкви, а общей идеей. Собственно, не хотите ли пройтись и уделить нашей беседе некоторое время? Мне кажется, она будет занимательной, да и выглядим мы весьма подозрительно, стоя здесь.
Иван было хотел сказать: «НЕТ», но жажда высказать свои мысли победила рассудок, и он отправился с человеком-кепкой вниз по переулку. Темнота все больше сгущалась над головами этих двух, включились фонари на улицах … города.
– Как ваше имя?
– господин Никто, – ответил человек; Иван удивленно вскинул глаза на собеседника и увидел отблеск его фарфоровой кожи в профиль лица. Странно было идти с незнакомым человеком в кепке на лице и с плакатом в руках, но повторюсь: жажда мысли была сильнее.
– Продолжая наш разговор… Я уверен в том, что идея может объединить семью, группу и общество внутри государства, но идея общемировая похожа на утопию с Благодетелем во главе этого самого Общего или если угодно Единого государства. Она стирает все исторические казусы и параллели, стирает рамки единства с народом и самое главное – стирает ВЫБОР, а я все же, хотел бы иметь эту возможность. Быть может, даже, использовать эту возможность в пользу исторических казусов.
– Замечательно! Получается, вы хотите делать выбор только лишь потому, чтобы сохранить свою независимость, но все же остаетесь зависимыми от идей, как вы выразились «казусных». Идей, которые были в прошлом, а значит – не прижились в обществе. Да и позвольте, народ? Ведь народ – только часть целого мира, тем более он несколько иной чем мир. Зачем же причислять себя к этой малой части? Она невелика, глупа и зависима. А свобода – это большее, чем часть. И свобода – прямо перед вами, в идее о великом начале жизни без войн, катаклизмов и зла между всеми людьми планеты, как завещал нам Иисус.
Они шли молча минут 5, обдумывание услышанного заняло достаточно времени у гражданина из страны, которую нельзя называть. Ветер обдувал волосы Ивана, но его сила изменилась; ветер принес оттенки весны в вечер четверга. Он притих, словно хотел услышать то, что скажет Иван господину Никто.
Вдохнув воздуха поглубже в свои легкие, Иван продолжил беседу.
– Положим идея хороша, но человек несовершенен. Даже вы, например, пытаетесь научить меня свободе и рассказываете мне о том, что мир будет рад любить друг друга без капли стеснения. И тут же выдаете, что народ – глуп, причем делая отсылки именно к тому народу, к которому я отношусь. Разве в этом заключается свобода? Свобода в том, чтобы выбирать: презирать или быть презираемым? Променять свою независимость на любовь всего мира и при этом не знать, будут ли любить меня взамен?
– Конечно будут! Как только вы откажетесь от старых убеждений.
Иван вспылил:
– Откуда тебе известно, и я перейду к тебе на ТЫ, что есть добродетель в моих «старых убеждениях»? Они сформировались задолго до нашей встречи с помощью книг, воспитания матери, моих товарищей и образования. Во имя расплывчатой идеи от господина Никто отказываться от родного дома, матери, народа, который все же несовершенен, но он – отражение моей сущности? Да и спроси ты современников, готовы ли они ввиду своих особенных исторических перспектив менять свою свободу на ту, которую ты хочешь предложить? А вдруг, она им и вовсе не нужна?