— И вот теперь эксперимент успешно завершен, — неопознанный собеседник заговорил медленней, спокойней. — Ваша родная цивилизация с нетерпением ждет вас. Вы вернетесь победителем и героем. Ваши родные и близкие гордятся вами. Еще бы, столько лет прожить на Земле, подвергаясь постоянной смертельной опасности, и не только выжить, но и успешно провести сотни наблюдений и опытов… Да, все было запрограммировано: вы помните свою здешнюю жизнь с раннего детства и до сегодняшнего дня. Но какие-то туманные видения должны были неизбежно преследовать вас все время. Они-то и есть ваше естественное, никем не придуманное настоящее. Вспомните!..
— Хватит! — рявкнул Мишутин и громко хлопнул трубкой. Его душило бешенство. Голос был похож на голоса многих его знакомых, но полной уверенности не было.
Он погасил свет, лег, отвернулся к стене.
На следующий день Павел Петрович узнал, что, ему урезали квартальную премию наполовину за срыв плана поставок. К поставкам он имел отношение постольку-поскольку, но ведь нужно же б с кого-то взыскивать.
«Опять Натали будет буйствовать, Мишутин по дороге домой. — И ее можно понять. Ну что я, действительно, за мужик, меньше жены получаю? Кто-то на работе упирается, изобретает рацухи из пальца высасывает, все лишняя копеечку в дом. Кто-то на работе часы отсиживает, а по выходным приладился подъезды штукатурить. У меня для изобретений шариков, видать, не хватает, а для подъездов-радикулит… А деньги нужны — хоть стреляйся. Верка совсем взрослая, сапоги надо, американские штаны надо, шубу надо. Ленка, пятиклассница, золотую цепь требует на полном серьезе, обещала за это в отличницы выйти. А дальше совсем глухо. Старшая в институт собирается, дай бог, поступит. Лучше бы уж замуж взял кто…
Посреди ночи длинно-длинно зазвенел телефон. Словно вызывала междугородная. Павлу Петровичу в этот момент снилось, что его посадили за растрату. И ему было непонятно, откуда взялась растрата, если никакими матценностями, кроме ватмана, он отродясь не заведовал. И то больше пяти листов враз не давали.
Вчерашний голос избавил от кошмара.
— Мы понимаем, что вам нелегко. С одной стороны, туманные видения, с другой — вполне реальная жизнь, работа, семья. Но подумайте вот о чем: память о вашей подлинной жизни будет полностью восстановлена. И вы сможете сравнить и выбрать то, что вам больше нравится… Ваши заслуги перед вашей родной цивилизацией невозможно преувеличить. Передатчик, вмонтированный в ваш мозг, за долгие годы передал массу чрезвычайно ценной информации о Земле, ее обитателях, изучать и перерабатывать которую под вашим прямым руководством будут тысячи ученых. Тысячи!
А что вас ждет на Земле? Здесь вы — серость. Не обижайтесь, вы и сами знаете, что это так. Жена вас не любит, дети тоже, да вам и самому не за что особенно уважать себя. Ваша семья обойдется без вас. Учреждение, где вы служите рядовым инженером, будьте уверены, не развалится без ваших трудов.
Дома, на родной нашей планете, все не так. Дома вы станете всенародным героем, ваши портреты и сейчас можно увидеть повсюду. Дома вы красавец, образец для подражания. У вас прекрасная семья, которая с нетерпением ждет вас. Вам предстоит еще долгая-долгая жизнь, полная побед и счастья!..
Павел Петрович молча положил трубку. «Сволочи, — подумал он равнодушно, — знают, что я люблю фантастику, вот и нашли повод позубоскалить».
В эту ночь он так и не уснул больше. Его одолевали странные, беспорядочные мысли.
«Бред, конечно, — думал Мишутин, — разве здоровый человек может такому поверить. Даже если он любит фантастику. А хотя многие ли в моем возрасте всерьез воспринимают фантастику? Может, в этом все дело? Что, если видения, которые и правда случаются нет-нет, и впрямь навеяны не книгами и воспаленной фантазией, а чем-то вполне реальным?.. Нет, ерунда. Все ерунда. Я же помню отца. Я же летом на мамину могилку ездил, рябину посадил. Там еще собака лохматая по кладбищу бегала. Она меня и до электрички потом проводила. Я еще, помнится, ее с собой хотел взять. Да жены побоялся… М-м-м-да… Жена… А что? Жена как жена. Не хуже, чем у людей. Это уж точно… А вдруг и впрямь так задумано было? Чтоб, значит, не откуда-то свысока земную жизнь изучать, а из самой что ни на есть нутри?.. Фу какая глупость! Так и в самом деле в любую небылицу можно поверить… Вот гады! Звонить по ночам не лень… И вранье это, что меня никто не любит. Все любят. И Натали, и Верка, и Ленка. Ленка уж точно, я ж, не дай бог, случись с ней что, помру на месте. Любят, привыкли только… Но вообще-то и в самом деле неплохо бы исчезнуть на некоторое время куда-нибудь. Не насовсем, конечно… Это же надо придумать такое! Будто я у них там герой, победитель и все прочее. На самых больных струнах играют, паразиты. Да, уж я кто угодно, только не герой. Человеко-дни проживаю. Конечно, вместе с миллионами других, но это слабо утешает. Разве об этом мечталось когда-то? А там еще жить да жить! Эх, до чего душу растравили! Интересно, а если сделаю вид, что поверил?..
Павел Петрович забылся лишь под утро и проспал на работу. Он получил замечание, а к вечеру и выговор в приказе за то, что по рассеянности крупно напортачил в чертеже.
А вечером на него наорала Наталья Сергеевна. Ленка получила три двойки в один день, а Верка явилась домой около полуночи. Она обозвала отца неудачником и сообщила, что больше всего в жизни не хочет быть похожей на родителей.
А посреди ночи опять зазвонил телефон.
— Я все обдумал и согласен, — сразу сказал Павел Петрович.
— Вот и прекрасно, — ответил голос. — Вы должны сейчас же отправиться на вокзал, сесть в электричку, проехать до разъезда Сосновый, выйти, углубиться в лес, держа направление на Полярную звезду. Примерно через два километра вы увидите поляну, посреди которой стоит кривая сосна с обломанной верхушкой. Звездолет будет на поляне в четыре часа утра. До встречи.
Чемодан Мишутин собрал быстро и легко. Письмо далось труднее.
«Дорогие мои Наташа, Вера и Леночка!
Меня пригласили посетить другой мир, и я естественно, не нашел причин отказываться. Возможно, я задержусь там надолго или даже на всю жизнь, в чем я лично сомневаюсь. Но на всякий случай знайте, что я на самом деле совсем не такой, каким вы меня видели.
Наташа, знай, у меня никого не было, кроме тебя. Говорят, что у меня кто-то есть на другой планете, но если это даже и так, то я не виноват все равно. Это долго объяснять, поэтому постарайся поверить и простить. Скажи Федору Степановичу, что я убедительно просил оформить мне отпуск без содержания. А если не вернусь вовсе, передай ему от меня, что он сволочь.
Вера и Лена, слушайтесь маму, не обижайте ее, не делайте глупостей в жизни.
Целую всех. Ваш П. Мишутин.
Если окажется, что я никуда не улечу, прошу считать это письмо шуткой. Когда вернусь, все объясню».
В половине четвертого Павел Петрович отыскал нужную поляну.
— Явился, кретин!-сказал он вслух, выходя на освещенное луной место.
С гиком и свистом выскочили следом из тьмы трое неразлучных друзей из соседнего отдела, Ваня, Веня и Витя.
— Обманули дурака на четыре кулака! — пели они, водя вокруг Павла Петровича скомороший хоровод.
— А мы тут на озерцо порыбачить приехали, вот и решили организовать хохму! — икал от восторга Веня.
— А я с тобой по телефону через полотенце говорил! — делился счастьем Витя.
Мишутин пытался хохотать вместе со всеми, но это у него не очень получалось, потому что хотелось драться. А драться одному с троими — неразумно. Мучаясь от сознания своей беспросветной глупости, Мишутин нечаянно глянул вверх и остолбенел. Вслед за ним мгновенно смолкли и остальные.
Из темного угла неба, неслышно скользя, планировало сияющее огнями огромное и безмолвие нечто. Вот оно неподвижно зависло над поляной. Сверкающее туманное облачко отделилось от него, опустилось и стало окутывать Павла Петровича.