Критика «Современника» не пришлась по сердцу Никитину, но она пришла вовремя, заставив его пересмотреть свои смутные представления о роли и назначении поэзии, увереннее выбрать свою дальнейшую дорогу. А. П. Нордштейн свидетельствовал, что после этой встряски Никитин не сник и однажды в дружеском кружке, когда речь зашла о его «избиении» журналом, грохнул кулаком — да так, что стол затрещал, — и сказал, что у него есть талант!
Прошло некоторое время, страсти улеглись, и отходчивый поэт уже не воспринимал статью в «Современнике» так драматически, как по свежим следам. Холодный критический ушат все-таки подействовал освежающе.
ТРЕВОГИ И РАДОСТИ
Не скоро поэт выбрался из Воронежа погостить в семействе помещиков Плотниковых. Удерживал постоялый двор, мучило расстроенное здоровье. А тут вдруг несчастье: умер друг-сверстник Иван Иванович Дураков, о котором в биографии Никитина, к сожалению, почти не осталось следов. В печальную минуту поэт признался: «…Я только теперь оценил его ко мне любовь, бескорыстную преданность, всегдашнюю готовность служить почти рабски…»
Убитый горем поэт в память о рано сгоревшем от чахотки друге написал «Новую утрату»:
Беда в одиночку не ходит: внезапно умер и другой добрый приятель Ивана Саввича — И. И. Малышев, журналист-краевед, помощник Н. И. Второва по изданию местных исторических материалов, сын известного в городе доктора И. А. Малышева, лечившего поэта А. В. Кольцова. Стало еще сиротливее…
Одиночество — пронзительный никитинский мотив. Поэт постоянно ощущал недостаток творческого и еще более житейского общения. Рядом были мудрый и чуткий Н. И. Второв, честный и импульсивный И. А. Придорогин, порядочный и суховатый М.Ф. де Пуле, но встречи с ними случались редко, а Никитину хотелось общения дружески-семейного, свободного от невольных условностей и сковывающего сознания «неровни».
Знакомство с Плотниковыми пришлось Никитину по душе: глава семейства, Вячеслав Иванович, господин степенный, обходительный, несколько старомодный, но не кичливый; с Иваном Саввичем приветлив и доброжелателен. Хозяйка дмитриевской усадьбы, Авдотья Александровна, женщина набожная, хлопотунья по домашним делам, мастерица по части пирогов и всяческих солений и в то же время охотница до стихов (однажды Никитин спрашивал ее: «Нравится ли Вам Некрасов?»). С ними живет ее брат Павел Александрович, всецело занятый сельским хозяйством и мыслями о том, как бы подешевле нанять работников и подороже сбыть уродившуюся рожь. Иногда наезжала в Дмитриевку Варвара Никитична Бегичева, сестра известного писателя Дмитрия Бегичева, автора романа «Семейство Холмских». Она давно отказалась от мирской суеты, приняла имя Смарагды и усердно служила игуменьей женского монастыря. С Плотниковыми она состояла в родстве, ее почитали за рассудительность и мягкость нрава. «Ваше милое семейство, — пишет Плотниковым Никитин, — поистине стоит всего лучшего: оно в целом и порознь умеет как-то вносить с собою всюду теплый свет ласки, добра и мысли».
О Наталье Плотниковой, любимице семьи, речь особая. Что греха таить, когда Никитин в первый раз выбрался в Дмитриевку в мае 1856 г., у него перед глазами стоял наивно-прелестный образ этой девушки. В ее обществе Иван Саввич расцветал, болтая по-французски, нарочно коверкая произношение, напропалую шутил («находит планидами», — говорил Иван Саввич).