В письме к Фридриху Боденштедту от 6 февраля 1862 г. Тургенев писал по поводу кончины жены Пауля Гейзе:
Я принимаю самое искреннее участие в горе, постигшем бедного Гейзе [ТУР-ПСП. Т. 5. С. 338].
Друг Тургенева, писатель-революционер Мориц Гартман, о коем речь пойдет ниже, писал в письме к П. Гейзе от 3 (15) февраля 1865 г.:
Две недели тому назад меня посетил Тургенев, который поручил мне передать Вам свой сердечный привет. Он обещал снова приехать через несколько недель <в Штутгарт>; как было бы хорошо, если бы Вы были тогда здесь [ТУР-ПСП. Т. 6. С. 282].
В последний раз Тургенев виделся с Гейзе в Мюнхене в июне 1873 г., с тех пор их общение ограничивалось перепиской.
О взаимовлиянии Гейзе и Тургенева друг на друга в творческом плане написано немало научных работ, – см., например, [ПУМПЯНСКИЙ (II)], [ИОНАС], [ДОРНАХЕР], [IST-L-W-W], [IST-in-DEUTCH]. Ниже приводятся еще два письма Тургенева Паулю Гейзе – от 2 апреля и 10 октября 1874 г., интересные, в частности, тем, что в них иллюстрируется присущее ему качество – стараться всюду, где можно, рекламировать произведения своих хороших знакомых-писателей.
Дорогой Гейзе,
Мое долгое-долгое молчание совершенно непростительно; я это знаю и не пытаюсь даже извинить его – а хочу лишь немного объяснить. Дело в том, что в нем надо различать 3 периода. В течение 1-го я не читал Ваш роман[486]; во 2-м я его прочел и каждый день собирался написать Вам – но сделать это мне помешала лень; в 3-м же я молчал – из стыда, что так долго молчал. Это кажется странным – хотя вполне соответствует истине. Но теперь мое письмо, конечно, запоздало – <…> Bac уже перевели на русский язык – и мои соотечественники усердно читают Вас – я тоже обязан не одним приятно проведенным часом Вашей книге – но с Вами происходит то же, что и со мной: мы оба пишем не романы, а только удлиненные повести. Мне незачем Вам долго разъяснять это – Вы знаете всё это так же хорошо, как и я – я лишь жму Вам руку – и говорю: Браво – и вперед! А теперь к сути дела.
Получили ли Вы последнее произведение Флобера «La Tentation de St Antoine» <фр. «Искушение Св. Антония»>? Я послал его Вам, потому что автор – мой близкий друг, а книга его очень оригинальна и значительна – и больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы именно немецкая публика воздала ему должное и тем ободрила автора – который находится в немилости у здешних критиков – теперь Вам нетрудно будет угадать мое заветное желание? Если книга Вам понравится, то напишите статью о ней, мой дорогой Гейзе. Одно слово такого авторитетного человека, как Вы – имело бы уже большое значение. Флобера Вы очень обрадовали бы – меня тоже[487]. Во всяком случае сообщите мне, какого Вы мнения о книге.
Я провел зиму в Париже – а теперь поеду в Россию (в начале мая). Июль я проведу в Карлсбаде, а потом в августе отправлюсь обратно в Париж – через Мюнхен, где навещу Вас. Ведь дом Ваш, должно быть, уже давно готов – и птичка спокойно сидит в своем уютном гнездышке, не правда ли? Передайте сердечный привет госпоже Гейзе – и примите уверение в моей искренней преданности.
Ваш И. Тургенев [ТУР-ПСП. Т. 13. С. 264–265]
Мой дорогой Гейзе,
Уже давно я должен был написать Вам письмо, но на этот раз я еще не собираюсь искупить свою вину, так как мне хочется наговориться с Вами вдоволь, не спеша – а сегодня я пишу лишь для того, чтобы рекомендовать Вам коллегу, русского писателя по имени Петр Боборыкин (да, такие имена бывают у нас!), у которого нет более горячего желания, чем удостоиться чести быть напечатанным в Вашем «Novellenschatz des Auslands» <нем. «Сокровищница иностранных новелл»>. Он сейчас живет в Вене и обратится к Вам с письмом. У него есть талант, и некоторые из его повестей довольно хороши. Эта рекомендация немного прохладна, но иной она и не должна быть.
Ваш дом, вероятно, уже давно отстроен – и Вы живете спокойно и уютно. В мае по пути в Карлсбад я буду в Мюнхене – там я надеюсь Вас увидеть. Но я еще напишу Вам.
А пока будьте здоровы, сердечные приветы Вам и Вашей жене от преданного Вам
Ив. Тургенева [ТУР-ПСП. Т. 13. С. 334–335].
Хороший знакомый Тургенева Вильгельм Вольфсон являлся его соотечественником, т. к. родился 20 октября 1820 г. в Одессе, в состоятельной еврейской семье, имеющей германские корни. После окончания общеобразовательной еврейской школы[488] Вильгельм Вольфсон уехал продолжать учебу в Германию. В 1837 г. он был зачислен в Лейпцигский университет, где до 1845 г. изучал медицину, а также слушал лекции по классической философии, филологии и истории. Свои первые эссе Вольфсон опубликовал во «Всеобщей еврейской газете» («Allgemeine Zeitung des Judenthums»). С 1840 по 1841 годы он публиковал свои стихи под псевдонимом Карл Майен (Carl Maien) в поэтических антологиях «Фиалки» и «Созвездия». В лейпцигском «Клубе Гервега»[489] в 1841 году он встретил писателя Теодора Фонтане, будущую немецкую литературную знаменитость, с которым подружился и до конца своей жизни оказывал ему материальную поддержку. В 1843 году Вольфсон уехал в Одессу, чтобы собрать материалы для своих будущих переводов произведений русских писателей. В этом же году он с большим успехом читал лекции по немецкой литературе. Ему была предложена соответствующая кафедра при условии принятия православия, но он от этого отказался.
486
Тургенев имеет в виду роман Гейзе «Kinder der Welt» (нем. «Дети мира»), вышедший в Берлине в 1873 г.
487
Гейзе просьбу эту Тургенева не выполнил. Однако другой немецкий знакомый Тургенева – литературный критик, публицист и издатель Пауль Линдау, написал по просьбе Тургенева серию статей о Флобере, в том числе и об «Искушении святого Антония».
488
Все учителя этой школы, кроме преподавателя русского языка, были евреями из Германии и Австрии. В 1834 г. в школе было четыреста учащихся, а в 1835 г. при ней было открыто отделение для девушек, – см статью «Одесса» в [ЭЕЭ]: URL: https://eleven.co.il/diaspora/ communities/13047/
489
Напомним, что очень популярный в 40-х – 70-х годах ХХ в. немецкий революционный поэт и леворадикальный публицист Георг Гервег долгие годы состоял в близких отношениях с Тургеневым и Герценом. С последним, однако, его «семейные» отношения закончились скандалом, вызванным моральной нечистоплотностью Гервега. На «суде чести», составленном из представителей европейсой революционной демократии, Герцен обвинил Гервега в предательстве любви и дружбы и в нарушении морального кодекса «нового человека», – подробно см. об этом в статье [ПАПЕРНО].