Нам неизвестно, читал ли Тургенев работы немецких мыслителей, относящиеся к «еврейскому вопросу». Скорее всего, они не привлекали к себе его внимания. Отношение же к знакомым евреям у Тургенева – также как и у его кумира Гёте – было вполне толерантным и нередко дружественным (об этом речь подробно пойдет ниже). Не являясь религиозным человеком, он, однако же, чтил евангельскую заповедь: «Несть ни эллина, ни иудея» (Кол. 3:11). Можно также предположить, что, симпатизируя младогегельянцам, он в «еврейском вопросе» разделял позицию Бруно Бауэра:
Мы должны эмансипировать самих себя, прежде чем сможем эмансипировать других [BAUER В.],
По крайней мере, в течение всей своей жизни Тургенев как мог, и словом, и делом, способствовал процессу либерализации российского общественно-государственного устройства, а значит и смягчению государственных уложений в отношении еврейского населения Российской империи.
Глава II. Иван Тургенев – «русский европеец» и либерал
Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно и для русских, и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то мое, ибо я человек!
[Россия] представляет собою ужасное зрелище страны, где <…> нет, не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей».
Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.
Начиная с середины 1930-х годов, в истории литературы и культурологии за Тургеневым – единственным из всех отечественных писателей второй половины ХIХ в. – закрепилась характеристика «русский европеец», определяющая его как человека, который органически соединяет в своей деятельности и творчестве отечественную и западную культуры, стремится к включению России в общеевропейскую семью, а с другой стороны, способствует знакомству Европы с достижениями русской культуры, выступая как «культурный посредник». Французский славист историк Шарль Корбе писал, что
нации судят друг друга согласно тем же модальностям, что и индивиды: сначала формируется идея того, как они представляют сами себя, потом идея того, как им выгодно позиционировать себя в глазах других. <…> французы, распираемые от чувства гордости за свою цивилизацию и раннюю политическую организацию, воспринимали Россию высокомерно и поначалу имели весьма смутные представления о ней, рассматривая «страну царей» как варварскую землю [CORBE], [ТАНЬШИНА. С. 99].
Несмотря на книги таких французских литературных знаменитостей, как Бальзак, Теофиль Готье, Александр Дюма-старший и др., в которых с критических позиций, но в целом весьма положительно, а некоторых случаях даже с восторгом, описывались подробности их путешествия по России и достопримечательности далекой экзотической страны, пробить растопить лед предубеждения французской публики по отношению к русским было очень трудно[93]. Но Ивану Тургеневу это удалось сделать как нельзя лучше.
Тургенев <…> сыграл колоссальную роль в обращении большой части французов к России и тем самым внес свой вклад в будущее сближение России и Франции» [УДДЕР].
Главными идейными движениями 30-х – 40-х годов ХIХ в., в которые происходило становление Тургенева как мыслителя и литератора, являлись «западничество» и «славянофильство». Последнее, будучи в своей основе русской рецепцией идей германского романтизма, винило Петра Великого в том, что «прорубив окно в Европу», он по сути своей предал Святую Русь. В этом по умолчанию они сходились во мнениях с Жан-Жаком русо, утверждавшим, что:
Русские никогда не станут истинно цивилизованными, так как они подверглись цивилизации чересчур рано. <…> Петр <…> понимал, что его народ был диким, но совершенно не понял, что он еще не созрел для уставов гражданского общества. <…> Он хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских. Он помешал своим подданным стать когда-нибудь тем, чем они могли бы стать, убедив их, что они были тем, чем они не являются [РУССО. С. 90–91].
92
Николай Карамзин стоит «у истоков независимой, личностной общественно-политической мысли России <…>. От талантливой, яркой пропаганды внутренней свободы человека, пропаганды европейского просвещения, что было характерно для молодого Карамзина, художника и публициста, идет прямая дорога к русскому либерализму средней трети XIX в. [ЕГОРОВ Б.Ф. С. 483–484].
93
Негативно-стереотипное представление о России и русских (московитах) сложилось у западноевропейцев уже в ХVI – ХVII вв.: «…Они очень наклонны ко злу, легко лгут и воруют»