Во всех станах российского политического бомонда – среди консерваторов, почвенников и либералов, Тургенев имел и злословящих по его адресу Зоилов, и строгих, но доброжелательных критиков-Аристархов, и многочисленных горячих поклонников своего таланта. Последним литературная слава Тургенева справедливо расценивалась как явление знаковое, свидетельствующее о возможности большой русской удачи. Например, в 1878 году Петр Боборыкин, писал, обращаясь к русскому читателю:
Он один только из русских сделался достоянием всего Старого и Нового Света. У немцев, у англичан, у американцев (не говоря уже о французах) он теперь свой человек. К этому постыдно относиться с пренебрежением; популярность Тургенева основана на; таких высоких мотивах, что в нем даже враги нашего отечества видят выражение лучших сторон русской интеллигенции, самых светлых и двигательных упований нашего общества.
Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами.
Не только женщинам, но и мужчинам он всегда, здоровый, на досуге, занятый или в постеле, отвечал на каждое письмо, по-европейски, иногда кратко, иногда обстоятельно, но всегда отвечал. Это в русском человеке дворянского происхождения великая редкость. Потому-то его корреспонденция и будет так огромна. В ней окажется много писем без особенного интереса для его личности; эти тысячи ответов покажут, как человечно и благовоспитанно относился он ко всем, кто обращался к нему… [БОБОРЫКИН (I)].
Когда в том же 1878 году Тургенев, глубоко этим уязвленный нападками на него в печати, заявил было, что хочет навсегда «положить перо», в его защиту с «правого» фланга литературного сообщества выступил Николай Лесков – писатель тоже всегда по жизни ощущавший себя чужим среди своих[196]. Примечательно, что Лесков опубликовал свой панегирик в адрес Тургенева в журнале «Церковно-общественный вестник», с которым он много и плодотворно сотрудничал в 1870–1880-е годы и где в то время печатался его цикл статей «Чудеса и знамения. Наблюдения, опыты и заметки» (1878). Публикация увидела свет именно в тот переломный период, когда автор «Отцов и детей» объявил о своем намерении прекратить литературную деятельность, – см. [НОВ-СТРОГ. С. 99–100]. Заявление Лескова о громадной роли Тургенева в духовно-нравственной жизни страны адресовано было в первую очередь тем, кем «многократно, грубо и недостойно оскорбляем наш благородный писатель». По его утверждению либералы действовали «грубо, нахально и безразборчиво»; консерваторы «язвили его злоехидно». Тех и других Лесков уподобляет, используя сравнение Виктора Гюго, хищным волкам, «которые со злости хватались зубами за свой собственный хвост».
«Осмеять можно все, – пишет Лесков, – как все можно до известной степени опошлить» [НОВ-СТРОГ. С. 102].
Впоследствии Лесков в статье «О куфельном мужике и проч.» (1886), определив тургеневскую литературную позицию как «гуманистическую», задался вопросом: «Который же из трех русских классиков больший и которого учение истинней?»:
Когда скончался Ф.М. Достоевский, многие писатели называли его в печати «учителем», и даже «великим учителем», чего, быть может, не следовало, «ибо один у нас учитель» (Мф. 23, 8–10); но потом, когда смерть постигла И.С. Тургенева, – этого опять именовали «учителем», и тоже «великим учителем». Теперь графа Льва Николаевича Толстого уже при жизни его называют и просто «учителем» и тоже «великим учителем»… (По словам г. Вл. Соловьева, Достоевский есть тоже еще и «нравственный вождь русского народа».) Скольких мы имеем теперь «великих учителей»! Который же из них трех больший и которого учение истинней? Это достойно себе уяснить, так как учения названных трех великих российских учителей в весьма важных и существенных положениях между собою не согласны. Достоевский был православист, Тургенев – гуманист, Л. Толстой – моралист и христианин-практик. Которому же из этих направлений наших трех учителей мы более научаемся и которому последуем?.. Есть долг и надобность уяснить себе: «все ли учители» (I Коринф. 12, 29)… [ЛЕСКОВ-СС. Т. 11. С. 143].
196
По словам Горького: «Консерваторы, либералы и радикалы – все единодушно признали его политически неблагонадежным» [ГОРЬК-СС. Т. 24. С. 234].