Великий князь же обрел полную свободу действий в пределах Кремля. В конце концов, что такого, если он желает осмотреть свою столицу с высоты колокольни? Да и доступ к книгам дорогого стоил. Если уж ему предстоит тут жить, то нужно как можно скорее разобраться с местной письменностью и уровнем знаний…
Часть 1
Княжьи дела
Безопасность государства не имеет ничего общего со справедливостью.
Глава 1
1537 год – 2 декабря, Москва
Государь и Великий князь Московский и всея Руси Иван Васильевич вошел в Грановитую палату Кремля со всей возможной важностью. Ребенок ребенком, но надулся, словно взрослый. Прошел к своему креслу. Сел и окинул взглядом бояр.
Рядом, по правую руку встала его мать – Елена Васильевна Глинская, являющаяся по совместительству еще и регентом.
Иван взглянул на маму и молча кивнул.
– Собаки злобесовы, – начала она, – из Ливонии и Ганзы совсем нашу торговлишку задушили. Товары берут за бесценок, так еще и без уважения[7].
– То нам известно! – подал голос Иван Васильевич Шуйский, а Великий князь отметил – остальные бояре помалкивали, отдав всю инициативу Шуйским. Хреновый диагноз, говорящий о многом.
– А известно ли вам, что гроссмейстер Ливонского ландмейстерства Тевтонского ордена издал указ по землям своим не пускать мастеровой и прочий ученый люд на Русь? В том он и от Ганзы поддержки добился, и от Литвы, и от епископств Рижского да Дерптского. А коли кто пойдет, то задерживать да судить вплоть до того, что и головы рубить, дабы даже впредь не помышляли о подобном.
– Пес! – выплюнул с особым омерзением это слово князь Василий Васильевич Шуйский, прозванный за немногословие Немым. Прочие бояре его охотно поддержали, породив всплеск экспрессивной лексики самого подзаборного формата.
– С севера Ливония да Швеция, – продолжила Елена, когда все успокоились. – С запада Литва. С юга – Крым. С востока Казань да Астрахань. Кругом враги. С Литвой извечная война и ежегодные стычки. Татары так и вообще грабят и разоряют наши земли, угоняя людишек в рабство. Сказывают, что в Венеции даже улицу одну назвали славянской от обилия рабов с наших земель… там их продают…
– Воевать, что ли, зовешь? – нахмурился Андрей Михайлович Шуйский.
– Не время, – покачала головой Елена, сохраняя невозмутимость. – Речь о другом. Нам нужно как-то торговлишку выправлять.
– И как?
– Полвека назад мой свекр отправлял из Холмогор караван с зерном в Данию, а вместе с ним и посольство[8]. Корабли вышли из Белого моря, обогнули земли норманн и прибыли в датский порт. И зерном расторговались, и посольство наше приняли с добром…
– Ты что несешь! – воскликнул Андрей Михайлович Шуйский[9]. – Ты хоть понимаешь, каких трудов стоит доставить товары до Холмогор?!
– А ты знаешь, что бочка дегтя, отбывшая из Новгорода, прибывает в Лондон, подорожав в несколько раз? В Ливонии местные берут большую долю в перепродаже. Потом купцы из Ганзы. Датчане пошлины дерут нещадно за проход через их проливы. Да еще и пираты Готланда злодействуют, вынуждая задирать цены купцов заморских из-за непомерных опасностей.
– И нам что с того? – фыркнул он, немного остыв.
– Если англичане на своих кораблях станут сами ходить до устья Северной Двины, а мы им туда товары сплавлять, то в выгоде останемся и мы, и они.
– Чего это?
– Так мы цену поднимем, а им все равно дешево будет. Дешевле, чем у ганзейских купцов, покупать товары наши.
– Полоумная… – процедил Андрей Михайлович, но уже больше под нос. Однако его за плечо схватил Василий Васильевич Немой и характерно так сверкнул глазами, давая понять, чтобы унялся. А потом повернулся к Елене и спросил:
– Андрей прав. До Холмогор путь безлюден и дик.
– О том с вами и хочу совет держать, – сказала она и посмотрела ему в глаза. Немой кивнул, мол, продолжай. – В Вологде амбары поставим. Южный порт будет. Свозить будем со всех сторон круглый год товары туда разными путями. Какие на санях, какие на стругах. А по весне спускать по реке к Холмогорам. Путь неблизкий. Посему каждый дневной переход острог малый ставить надобно. А при нем лавку справлять, дабы расходы отбивала, торгом с местными. Северный порт с амбарами встанет в Холмогорах. Да сильный острог с пушками ниже по течению срубить надобно, чтобы прикрыть торг от лихого люда.
7
Речь идет о ряде мер. Например, о так называемом отколупывании, когда формальная проба воска (проверка на качество) превратилась в натуральный грабеж, и прочих подобных выходках да приемах.
8
Речь идет о посольстве 1492 года, которое отправил Иван III Васильевич из Холмогор. Посольство в том караване было дело десятым, основным стал караван с зерном для продажи на европейском рынке. Задача была полностью выполнена – товар продан, посольство доставлено. Почему практика не продолжилась – не ясно.
9
В 1534 году он пытался «отъехать» в Литву. По приказу Елены Глинской был брошен в тюрьму. Освободили его в конце сентября 1537 года по ее же приказу и совету сына.