— Слово молви заветное! — подсказал Серый Волк и за спину царевича спрятался.
Ваня чуть не ахнул. Если подумать, то в этом заоблачном царстве Змея всё появлялось по его слову. Может, и теперь сработает?
Глава 19
— Жар-птица, девица пленённая, появись, покажись, — сказал Ваня громко и для пущей убедительности ногой в сапожке притопнул.
Озарилась округа невиданным доселе ярким светом, ослепила глаза царевичу, что пришлось ему зажмуриться и рукавом лицо закрыть. Когда резкая боль в глазах приутихла, Ваня посмотрел и увидел, как висят на деревьях прекрасного змеева сада семь золотых клеток, а в каждой сидит птица красоты светозарной, неземной. Не ожидал царевич такого увидеть, и понял он, отчего Змей так развеселился. Мыслимо ли выбрать одну-единственную? Тем более, что Ваня так до сих пор и не знает, выбрать ли ему сердцем коробейницу Красю или выбрать умом бабкину дочку, свою будущую суженую.
— Что же, гость мой долгожданный, соперник храбрый и хитромудрый, выбирай ту, за которой пришёл. А мы проверим, прав ты или нет. Только знай, что попытка у тебя одна. Ошибешься — я всех Жар-птиц на ужин пущу, будут на вертелах красоваться, а перья их диковинные твоему алчному брату подкину.
Взглянул Ваня на Змея и увидел, что тот не шутит, и уже по царскому его кафтану бежит серая рябь, будто он истинный облик хочет принять. Стал Ваня мимо клеток прохаживаться да примечать отличия. Все на одно лицо. Острые клювики, удивленные бровки, а над ними пушистые хохолки. Маленькие головушки на длинных шейках, блестящие грудки с короткими и остренькими перьями и роскошные крылья, скромно сложенные по бокам. От мелких перышек к самым крупным рисунок менялся, переливалась мозаика невиданного Иваном узора. Каждая развернула хвост веером, чтобы царевич мог полюбоваться богатством оттенков золота. Казалось, невиданный художник рисовал линии и завитки на перьях лучами солнца. Юноша присмотрелся. У одной Жар-птицы не хватало перышка в хвосте, показалась и спряталась едва заметная прогалина, и у неё же на клетке висел крохотный золотой замочек, а другие клетки запирались на крючки. Иван оглянулся на Змея Огненного, который не отрывал взгляда от царевича и потребовал ключик от замка. Змей повиновался, и вот уже жар-птица пересела на руку Ивана, как когда-то садилась пустельга-охотница.
— Покажи личико, девица, — ласково попросил царевич, и птица вспорхнула, а когда ее лапки коснулись земли, оборотилась она девицей.
Смотрел на неё юноша и налюбоваться не мог. Крася… Неужели это она?
— Как зовут тебя, диво-дивное, чудо-чудное? — спросил волк.
— Красой Ненаглядной маменька нарекла, — скромно потупившись ответила девушка, — нарекла и в чаще лесной спрятала, чтобы не обидел ни тать, ни вор, ни басурманин. Ни купец заезжий, ни сын царский. Убежала я из избушки на курьих ножках и в бараньих рожках, к коробейникам прибилась. Стала Красей прозываться. А потом похитил меня Любостай, и не один век я в обличье Жар-птицы была.
Ваня точно дар речи потерял, не мог оправиться от счастливой мысли, что исполняя волю Бабки-яги, он и своему сердцу не восперечит.
— Угадал, Иванушка? — усмехнулся в бороду Огненный Змей и сам ответил, — угадал. Не придется Жар-птицам перья выщипывать да на вертелах их крутить.
— Зря бахвалишься, поганец, — дерзко ответил Ваня, — я б тебе не попустил. Эку красоту извести за мою ошибку?
— А скольких уж извёл благодетель наш, — вздохнула Крася и украдкой бросила такой взгляд, полный ласки на Ваню, что у того кровь к ланитам прилила, а волк фыркнул, чтобы сбить невыносимую возвышенность момента.
Змей Огненный точно не заметил переглядок, махнул рукой и появились рядом кресла точёные с подушками пуховыми. На одно уселся сам, второе Ване предложил со словами:
— Краса Ненаглядная у меня птица не простая, особенная. Везде летала, многое видала. Каждый вечер сказки мне рассказывает, песни поёт. Рассвет скоро, пусть она последнюю сказку расскажет, а мы послушаем.
Ваня сел и залюбовался девичьей статью, голубой, богато расшитый серебром и жемчугом сарафан и кокошник были Красе к лицу не меньше стыдливого румянца. Но больше всего Ване была отрадна мысль, что Крася явно на него зла не держит и рада, что проделал он путь многотрудный и опасный, чтобы её из неволи вызволить.
Махнул рукой Змей Огненный и молвил: «Явитесь гусельки златострунные» и появились в руках Красы Ненаглядной маленькие, приёмистые гусельки, изготовленные из древесины красного заморского дерева.
— Какую старину слушать изволите? — спросила она.