— Не гневайся, матушка царица, — упала в ноги нянька Чернавка, — но голубок твой сизокрылый уже не мальчик. И возле мамки ему сидеть негоже. А если сыщет он молодильные яблочки, то и ты на ноги подымешься, хворь твоя в землю уйдёт водой талой. И от поганого ворога землю нашу избавит.
— А коли Огненный Змей его погубит?
Потекли горючие слёзы болезной царицы на белую пуховую подушку.
— Кто ж на своё дитятко покусится? — шепнула хитрая Чернавка, — На то и расчёт.
Иван-царевич, как настоящий богатырь, бабьих причитаний не слушал. Любовался он на новый расшитый золотом кафтан из тонкого сукна с высоким воротом и отворотами на рукавах. Юфтевые красные сапожки с голенищами, украшенными пряжками, с загнутыми носками и скошенными внутрь каблуками очень нравились юноше. Любовался он на себя в большое заморское зерцало, вертясь вправо и влево, поправляя то кушак, то шапку, пока дядька Ерошка не хмыкнул и не назвал царевича «басулей сопливой», отвесив подзатыльник. Царь-отец сурово благословил, дал коня Гнедка и денежный припас.
— А меч, тятенька? — робко спросил Ваня, и тут же пожалел, потому что одарил его царь таким взглядом, что чуть кафтан не прожёг. Короста на лице царя дыбилась бурой коркой. Она напоминала о том, как богатырский меч нанёс змею урон небольшой, а царю — превеликий.
— А меч богатырь сам добыть себе должен. Простым оружием такого ворога не одолеть.
Задумался Ваня. Знал он от дядьки Ерошки много сказок и былин, да только считал всё россказнями старушек на завалинке. Неужели ему теперь суждено не только поверить в их правдивость, но и воплотить то, что написано? Жаль, что из историй дядьки Ерошки никак было не узнать способ извести Огненного Змея. 'Взмахнул богатырь палицей и отсёк поганую голову! Взмахнул витязь мечом булатным и разрубил надвое тело змеиное!" — завывал дядька Ерошка, помогая себе игрой на гуслях. А на вопросы где искать ворога, как добыть меч кладенец не отвечал. И уж совсем хитро посматривал на царевича, когда тот пытал его о наилучшем способе победить змея.
— Если уж батюшка мой не смог Огненного Змея погубить, способен ли я на такой подвиг? Батюшка в ратном деле поискуснее меня будет! — говорил вслух Ваня и спину его обдавало холодной волной страха.
Но дядька Ерошка ободрял юношу, как мог, да и царь Выслав смотрел на сына таким суровым взором, что страшнее было дома оставаться и под лавкой прятаться.
Перед отъездом младшего сына Заряна соизволила выйти на крыльцо и обнять его.
— Честь царскую блюди. Много искусу будет подворачиваться на пути. С лихими людьми не связывайся, с хулителями царской власти в споры не вступай. На блудниц и плясуний ярмарочных не засматривайся. Держись ровни, холопы тебе не компания. Помни, что матушка тебя любит и просит Рода каждый день своему сыну здравия и удачи в пути.
Выехал Ваня за столичные ворота, накатила на него кручина, аж свет в глазах померк. Распростёрлось перед ним чисто поле, пели над головой жаворонки, ярко светило солнышко, впереди виднелся густой непроходимый лес и полная неизвестность. Поехал Ваня, куда глаза глядят, и вскоре оглянувшись, увидел, что скрылись из виду стены столичного града. Только несжатое поле колыхалось на ветру, щедро расцвеченное голубыми васильками.
Ваня знал, что рано или поздно попадётся ему на пути развилка с большим камнем, и она решит его судьбу. Ведь так говорилось в сказках, которые, похоже, начинали сбываться.
Не было у юного богатыря ни меча, ни лука, только сунул дядька Ерошка ему свой небольшой ножик за голенище сапога с присказкой: «Раз уж ты не домосед, вот те ножик-самосек. И ветчину рубить годится, и за блажного заступиться». Ехавшие навстречу купцы и стрельцы или пешие путники знали каким-то образом, что перед ними царский сын, потому дорогу уступали с почестями и поклонами.
Долго ли коротко ли, а приехал Ваня к перекрёстку дорог. В чистом поле сошлись крестообразно три проезжих тракта. Каждый вёл в лес, а поле оставалось позади. Никто из ехавших навстречу не подсказал Ване, тот перекрёсток ему попался или не тот. День клонился к вечеру, пришла пора принятия решения. Как и было предусмотрено былинами и сказками, перед глазами Вани появился замшелый камень, грубо отёсанный сверху и с боков. На нём корявая рука неведомого писца начертала буквы. Царевич был не силён в грамоте, и потому спешился и стал водить пальцем по вырубленным кривым линиям, предварительно убедившись, что за ним никто не наблюдает. Некому было уличить Ваню в том, что читает он медленно. Да и когда учиться было чтению и наукам, если с утра до вечера готовили его к ратному делу. Писец украдкой от царя показал начертания букв, ибо совсем негоже царевичу, как холопу безразумному быть, но на двух уроках и закончилось.