Оглядел стоянку у станции, не нашёл Сидорова, и полез за мобильником.
— Ты где, я уже на месте.
— Через пяток минут буду.
— Ладно.
Проходя мимо продуктовых палаток Петров полез за кошельком, надо взять чего-нибудь, неудобно с пустыми руками. Выбрал виноград и персики. Рассчитался и увидел, как к обочине подруливает ниссан Сидорова.
— Чего ты там набрал? — вместо приветствия спросил Сидоров.
— Да фрукты.
— Надо было водки взять.
— Во-первых, не праздник, а во-вторых, не хочется что-то водки.
— Почему не праздник, вот меня, например, уволили.
— Не впечатлил. Меня тоже уволили.
— Да? Красиво. Тем более надо отметить.
— Ладно, не алкогольничай, поехали.
Минут через пять они подъехали к дому Иванова. Вылезли. Сидоров пикнул сигнализацией, Петров нажал на кнопку домофона. Потом ещё раз.
— Да! — раздался голос Иванова.
— Это мы! — ответил за двоих Петров.
— Ага, сейчас, только собак привяжу! — и домофон отключился.
Сидоров удивился: — Собак? Он что, ещё собак завёл?
У Иванова был кавказец, здоровенный кобель с родословной, по словам Николая, от самого Рюрика. Когда тот бегал щеночком, Петров и Сидоров, в нечастые заезды к Иванову на шашлыки, с удовольствием играли с ним и фотографировались в обнимку. Потом в какой-то момент щеночек осознал себя могучим псом, и с тех пор недобро скалился на всех, кроме Иванова, не делая исключения никому. Из-за забора было слышно звяканье цепи и утробное ворчание. Наконец скрежетнул замок и открылась дверь в воротах. Хозяин встречал гостей в халате и улыбался.
— Дохлюпали?
Сидоров хмыкнул, а Петров вздохнул: — Скорее, дочавкали.
— Застыли?
— Да нет, Лёша со станции меня забрал.
— Жаль, а я баньку натопил, думал, погреемся…
Сидоров локтем оттеснил Петрова: — Ты за всех не говори, лично я змерз, як Маугли.
От ворот к дому вела выложенная камнем дорожка. Все трое уже подошли к крыльцу, когда Петров остановился. Из-за дальнего угла дома вытягивались струной две цепи, которые тянули две абсолютно одинаковые собаки. Оба пса были лохматы, серы, с одинаковыми чёрными квадратными головами, белыми пушистыми гривами, белыми носочками и белыми кисточками на кончиках хвостов.
— У меня в глазах двоиться, или я уже пьяный? — Петров удивлённо посмотрел на Иванова.
Тот глянул на Сидорова: — Как рабочие, версии принимаются обе. Ещё варианты будут?
Сидоров пригляделся: — У меня тоже две версии: или ты его размножил почкованием, или одно из двух.
Иванов кивнул: — Истина где-то рядом. Ладно, пойдём в дом, разговор об этом впереди.
Пока пришедшие разоблачались в прихожей, хозяин спустил псов, и они оба весело поскакали обнюхивать дорожку, по которой прошли гости.
Увидев накрытый стол, друзья не сдержались.
Сидоров сказал: — Э-э…
Петров сказал: — У-у…
Кроме всякой вкуснятины, на столе стояло два пятилитровых ведра. С красной и чёрной икрой.
Николай подтолкнул их к столу: — Садимся, не медитируем.
Алексей пришёл в себя: — Опять икра! Не могу я её есть, проклятую!
Александр поддержал: — Ага, нашёл, чем удивить, да мы с Лёшей её на Дальнем Востоке…
Иванов не сдался: — Не врите, на ваших Камчатках красная икра, а чёрной нет.
Сидоров решительно подвинул к себе ведро с чёрной икрой: — Уговорил, ты сегодня ешь только красную.
Петров засмеялся: — Слышь, безработный, не увлекайся, не расплатишься.
Иванов хохотнул: — Ага, все икринки посчитаны.
Алексей среагировал правильно. Он намазал себе два бутерброда, вытер нож о хлеб и прицелился им в Петрова: — Значит, ты сегодня икру не ешь вообще.
Александр повернулся к Иванову: — Ладно, колись, что за дела и такие срочные?