— Я клянусь не перебивать, — Алексей поднял руку в пионерском салюте, — если ты скажешь, какая сволочь меня там покоцала, — и он провёл салютующей рукой по макушке.
— А-а… это просто, — Иванов улыбнулся – не тебя "покоцал", а зарубил твою копию храбрый жолнеж польского корпуса Юзефа Понятовского.
Минутную тишину нарушил Петров: — Так, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Какая копия, какой жолнеж, давай сначала и подробно.
— Я и говорю: не перебивайте, — Иванов подбросил в печку берёзовое полено, — началось всё, наверное, с радиоклуба в нашем городе, помните такой?
Сидоров согласно кивнул: — А как же, ДОСААФ, я там с парашютом прыгал.
Петров хмыкнул: — Это не там бигборд был с Брежневым, у которого левое плечо было больше правого, чтоб все ордена поместились?
— Ага, вспомнили! — Николай усмехнулся, — да, именно там всё и началось, в смысле моё увлечение транзисторами-резисторами. Потом много чего было, но всё же, именно там меня научили смотреть на детальки не на как единое целое, а как на оболочку, в которой спрятано самое интересное. Когда стали доступными микросхемы, первым делом хотелось посмотреть их внутри. Плюс ко всему ужасно интересно было попробовать припаять ножки микросхем не так, как требовала принципиальная схема. Звучит смешно, и сожженных деталей не вместит ни один некролог, но вот какая штука. Потенциал электронных микросхем неизвестен, оказывается, самим изобретателям, и тем более, изготовителям. Сравнить можно с биллгейтсовским виндовсом. Программу пишут сотни человек, и фиг знает, что скрывается в недрах, какие секреты и какие косяки там, и тем более, неизвестно, к чему это всё может привести. Я слышал, недокументированные возможности "окошек" превосходят все мануалы. Но это программа, в конце концов, её можно распечатать на бумажке и чёркать код простым карандашом, а компьютерное железо это вообще терра инкогнита, там неизвестно почти всё. Каждая микросхема создает своё поле, плюс даже у одинаковых микросхем разных производителей разные электромагнитные параметры. Конечно, многое получалось методом научного тыка, но это простительно, потому, что я сначала и не знал, что искать и даже не представлял, что могу найти.
Иванов подскочил и нырнул в парилку: — Догоняйте!
— Изверг! — в спину ему сказал Петров, но поднялся.
— Ага, садист! — Сидоров подхватил простыню и поспешил следом.
Николай снял с крючка маленький ковшик из красной меди на длинной ручке, зачерпнул из такой же, красной меди, лоханочки, и плеснул на раскалённые камни. К потолку с шипением рванул гейзер прозрачного пара.
Запахло мятой, лавандой, мелиссой и чем-то ещё, явно неземным.
— Да-а, — протянул Александр, — если и есть где-то рай, то это "где-то" как раз здесь и сейчас.
Иванов вытащил веник из запарника и, похлопывая им по руке, спросил: — Кто там обзывался "садистом"? Щаз буду соответствовать!
Через двадцать минут, красные, исхлёстанные, распаренные друзья, устроившись за самоваром, приготовились слушать дальше.
— Так вот, я в принципе, сконструировал первые модули для просмотра телеметрии со спутников, и в принципе, получил, что хотел. И картинку устойчивую, и всё такое. Но вот однажды сервер был отключён от всего, проводил фоновые операции, и вдруг появилась картинка. Облака. Пока я соображал, пролетел самолёт, со звуком, рёвом, совсем рядом. Сказать, что я обалдел, вообще ничего не сказать. Самолёт немецкий, с крестами. Потом ещё пара, такие же. Начал я трекбол катать – камера смещается. Уже интересно. Повернул и повёл камеру за самолётами.
— И что? — не утерпел Сидоров.
— Они мост начали бомбить, — Иванов открыл дверцу печки и начал ворошить угли, освобождая место для полена.
— Так у тебя игра включилась или фильмец, — Петров смотрел на раскалённые угли и улыбался.
— Да нет, там дело пострашнее получилось, — Иванов подкинул дров, закрыл топочную дверцу и вытер руки полотенцем, — самолёты улетели, а я, можно сказать, "полетел" посмотреть, что они набомбили. Страшное дело. Беженцы на дороге, и на мосту, сам мост, все вокруг – кровавое месиво – жуть. Крики, вопли, кишки на ветвях деревьев – Федя Крюгер отдыхает.
Иванов замолчал.
— И что дальше? — не вытерпел Петров.
— А дальше двое суток не спал, параметры записывал и по новой подключался, а как дошло, что и как, отрубился, и сутки спал.
— Да нет, с беженцами разбомбленными что?
— Не смотрел больше, зрелище бр-р…
— И что до тебя дошло, что это было?