— Дима, а ты что, действительно милиционер? — как бы невзначай поинтересовался Иванов.
— Мужики, давайте по третьей, — вместо ответа напомнил Дмитрий. — Чего время теряем?
— Третий… — Иванов поднялся с рюмкой из-за стола. Батурин и Дмитрий тоже встали.
— За погибших ребят! — Батурин выпил. Дмитрий молча опрокинул содержимое своей рюмки в рот.
— Всё, мужики, — закусывая и не садясь за стол, распорядился Батурин. — Завтра рано подниматься. Пошли спать.
Все трое улеглись в комнате Батурина, разместившись на видавших виды диване и двух раскладных креслах. Постельное бельё нашлось в большом старом шкафу.
— Мамино, — с любовью и тоской произнёс Батурин, притронувшись рукой к аккуратно сложенной стопке белых простыней, удивительно пахнущих свежим мылом.
— А что случилось с твоими родителями, Саня? — спросил Иванов, когда погасили свет.
— Мама умерла от сердца в тот год, когда я окончил институт и попал в Чечню, — выдержав паузу, ответил из темноты Батурин. — А отец её так любил, что не смог без неё жить и умер через год. Сам. Сердце просто остановилось.
Повисла длительная пауза.
— У тебя здесь одежда найдётся, чтобы ментам глаза не светить камуфляжами? — нарушил молчание Дмитрий.
— А тебе не показалось, что это не менты колонну взяли? — отозвался из темноты Батурин.
— Почему так решил? — засомневался Дмитрий. — Может «вованы»?
— Выучка не ментовская и не внутренних войск. Дима, ты же мент и служил во внутренних войсках — должен знать.
— Вообще-то, похоже. Тогда кто?
— Саня, а ты как думаешь, кто задержал колонну? — вопрос Батурина был обращён Иванову. Лица Батурина Иванов видеть не мог, но этот вопрос ему не понравился. «Почему Батурин спрашивает меня? Всё-таки не доверяет?» — подумал он прежде, чем ответить.
— Войсковой спецназ, — почти не сомневаясь, произнёс Иванов.
— Откуда знаешь, — настороженно спросил Дмитрий.
— Знаком с их работой по Чечне. И обмундирование войсковое.
— Прав Саня, — поддержал его Батурин и стал рассуждать:
— Это для нас хуже. Значит, колонну мы потеряли. А ведь с МВД была договоренность. В Министерстве обороны у нас своих людей нет. Но хорошо другое: «вояки» всё равно передадут всех задержанных ментам. Оттуда нам их вытащить проще.
— А если не ментам, а в ФСБ? — подсказал Иванов.
— Разберёмся! — проворчал Батурин. — Меня сейчас волнует: кто нас продал?
— Сложно всё, — заговорил из своего угла Дмитрий. — Не нашего уровня задача. Пусть «наверху» разбираются.
— Да нет! — возразил Батурин. — Мне надо знать: с кем работать и кому доверять? Запросто так голову в капкан совать не хочется.
— Думаешь «стукач» где-то среди начальства? — осторожно подсказал направление разговора Иванов.
— Может, среди начальства, может, среди нас, — неопределённо произнёс Батурин. — Полную информацию о грузе знали только «наверху». А там, в основном, — «урки». А среди «урок» и законы тюремные. Лично я им не верю.
— Я им тоже не верю! — поддержал Дмитрий.
— Не пойму я вас, мужики, — усмехнулся Иванов, — не верите «уркам», не уважаете, а им служите! И как-то не вяжется это с вашими погонами.
— Не «парься» сильно, Саня, — откликнулся Батурин, — мы-то с тобой уже «бывшие».
— Офицеров «бывших» не бывает, коллеги, — серьёзно сказал в темноту Иванов. — Офицер или есть, или его нет.
— А чего непонятного! — с плохо скрытой досадой отозвался в полголоса Дмитрий. — Помытарься с моё на «гражданке», когда семья жрать просит, а денег на работе платят столько, что самому голодным приходится оставаться. Думаешь, я от хорошей жизни в ментуру подался? И всё равно денег не хватало. Я себе штаны гражданские не мог в магазине купить! Срам один! В старье ходил. А тут Чугун «левые бабки» предложил! И делать-то надо то, чему тебя в армии научили. Естественно, что я согласился.
— Слушай, Дима, скажи честно, — Иванов очень хотел это выяснить, — ты тогда в лесу при расстреле пацанов был?
— Был, — тихо ответил тот.
— А я что-то тебя не видел, — Иванов старался припомнить лицо Дмитрия среди «вольных стрелков».
— Ты его не узнал в маске! — говорит Батурин серьёзно или смеётся, было не понятно.
— Всё мужики, я сплю. — Сизов завозился на кровати, укладываясь удобнее.
— Спокойной ночи. — Иванову дальше тоже не хотелось разговаривать.
Батурин ответил молчанием.
В окно пробивался поздний зимний рассвет. А заснуть не удалось. Вот они те, кто убивал Наташку и её друзей в лесу. Лежат рядом. Возьми нож и сверши задуманное. Но не поднимается рука. Всё-таки не стал он ещё таким, как эти двое. Но как вдруг изменился Батурин в своей квартире, будто стал совсем другим человеком! Ушло всё наносное, злое, страшное. Чувствуется в нём надлом душевный. Оказывается, Сашка Батурин, который вырос в этом доме, — совсем не плохой человек. Он помнит об ушедших родителях, любит свою семью, тётю Катю. Очень скучает по матери. А Дмитрий? Нормальный мужик, заботящийся о жене и детях. И как-то уж совсем незаметно для себя сблизился с ними душой Иванов. Не поднимается рука просто взять и убить их. На войне с этими ребятами он, наверное, пошёл бы в разведку и был бы уверен в них, как в себе! А теперь он должен с ними поступить, как с врагами. Так что же это за время такое, которое делает врагами друзей, братьев — чужими, соратников по оружию — непримиримыми! Неужели прав Чугун, и идёт Гражданская война? Война между своими. Война без правил.
С мыслями об этом Иванов не заметил, как заснул.
Утром Батурин успел сбегать в магазин, пока все ещё спали. Когда Иванов и Дмитрий поднялись и заявились на кухню, там их встречали Батурин с тётей Катей, и вкусно пахнущая яичница с колбасой.
После сытного завтрака гардероб Батурина подвергся тщательному осмотру. Старых вещей там оказалось не много, и не нашлось почти ничего зимнего. Дмитрий всё-таки сумел подобрать себе штаны и куртку «Аляску». Его чёрная маска-шапочка, собранная на голове, вполне походила на спортивную. В таком виде Дмитрий был готов ехать хоть в Москву.
Иванов себе ничего подобрать не смог. Батурин, напротив, нашёл много вещей, но от поездки домой решил воздержаться.
— Меня теперь каждая собака знает, как старшего колонны, — трезво рассудил он, проводя маленькое совещание у себя в комнате за столом. — Вот вас почти никто не знает, но, если выбирать, то из вас двоих Чугун больше поверит Дмитрию. Поэтому ты, Дима, поедешь на «фирму» и узнаешь: как там? Про нас расскажешь только Чугуну. Как он дальше скажет, так и сделаем. А пока мы с Саней Ивановым будем тут дожидаться твоего телефонного звонка.
На этом и порешили. Дмитрий, переодетый в гражданский костюм, попрощавшись, поехал на разведку. Провожать его не стали, чтобы лишний раз «не светиться» в посёлке днём.
После отъезда Дмитрия Батурин взял стул и полез на шкаф. Он отыскал и потянул оттуда старый большой чемодан.
— Помоги снять, — попросил он Иванова, с интересом наблюдавшего за потугами хозяина.
Изрядно потёртый, но прочно скроенный, наверное, ещё довоенный чемодан оказался очень тяжёлым.
— Ты там слитки золота хранишь? — пошутил Иванов, принимая из рук Батурина груз.
— Лучше, — хитро усмехнулся Александр, с помощью ключей открывая крышку чемодана. Внутри оказался целый арсенал оружия: два завёрнутых в тряпки автомата Калашникова с укороченными стволами и три пистолета Макарова. Ко всему этому прилагались снаряжённые магазины.
— Ты запасливый! — похвалил Иванов товарища за предусмотрительность.
— Это моя последняя «явка», — признался Батурин, бережно разворачивая и перекладывая оружие на пол. — Живым мне сдаваться нельзя. Поэтому моя жизнь кому-то дорого будет стоить.
— Верю, — Иванов серьёзно посмотрел на Батурина и вдруг перед глазами явственно всплыла картина: как приподнимается с окровавленного снега умирающая раненная девушка, а холодные серые сумерки прорезает короткая автоматная очередь… Иванов наяву услышал резкий звук автоматных выстрелов и увидел глаза девушки, полные ненависти и ужаса.