Михаила Николаевича прежде всего мучил вопрос: что станет с армией? Ведь и сами большевики еще не представляли четко, какие по своему устройству вооруженные силы будут защищать рожденное революцией государство. А когда старая армия пошла на слом, каждый из офицеров задумывался и о том, что будет с ним. М. Н. Тухачевский, искренне принявший Октябрьскую революцию, готов был служить обновленной родине и защищать ее с оружием в руках. Однако уже в начале 1918 г. Семеновский полк расформировали, а его демобилизовали. Подпоручик старой армии М. Н. Тухачевский оказался по у дел.
Невеселым вернулся Михаил Николаевич к семье, во Вражское. Случилось пепредвидепное. Он оказался не-пужпым новой России. Так с горечью думали многие бывшие сослуживцы Тухачевского. Профессиональные военные, не знавшие другого дела, они оказались в растерянности. Некоторые, еще не сделавшие твердого выбора, невольно поглядывали на Доп и Кубань. Они знали, что там-то были иужпы. Там ожидала их привычная служба, давно усвоенные армейские порядки. Но у одпих пе хватало решимости, и они опускались на житейское дно. Другие решались и оказывались в белой армии вместе с убежденными врагами революции, в чем нередко потом раскаивались. Значительная часть бывших офицеров, особепно воепного времени, остались верными своему народу. Они старались войти в новую жизнь, найти достойное применение своим знаниям и опыту на новом поприще. Многие из них, как и Тухачевский, не теряли надежды вернуться со временем на военную службу и найти свое место в повой армии.
Михаил Николаевич решил заняться восстановлением подорванного в пемецком лагере здоровья и пришедшего в упадок семейного хозяйства. Мать и сестры жили во Вражском исключительно своим трудом. Новые хозяева земли — крестьяпе решением сходки оставили им дом, выделили приусадебный участок и все необходимое для хозяйственных работ.
С волнением следил Михаил Николаевич за военными событиями начавшейся в стране гражданской войны. Радовался, что первые вооруженные очаги контрреволюции были подавлены отрядами Красной гвардии, революционных солдат и матросов. Однако силам внутренней контрреволюции все большую помощь оказывали империалистические державы. Уже с поября 1917 г. они разрабатывали планы военной интервенции против первой в мире Советской Республики. Становилось очевидным, что сил Краспой гвардии, создапных для завоевания власти народа, недостаточно для защиты революции. И вот наконец в Пензу пришло известие о декрете Совета Народных Комиссаров Республики от 15 января 1918 г, о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии,
Радостное для Михаила Николаевича известие букг вально окрылило его. Смущало лишь одно: в армию, согласно установленному положению, принимались добровольцы только из «наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс». Он к этим классам не принадлежал. И все же верил, что его военные знания и боевой опыт будут нужны новой армии. Не раздумывая долго, отправился в Москву. Остановился в Большом Афанасьевском переулке у старых знакомых — Кулябко.
Друга его юности Николая Николаевича Кулябко не было в Москве. Оп был теперь членом ВЦИК и находился в Петрограде. У его родителей, которые были связаны с революционным движением еще до 1905 г., Михаил нашел полное понимание и поддержку своих намерений. Хорошо зная семью Тухачевских, они верили в искренность его побуждений и подсказали, куда следует обратиться.
Но не так-то просто было бывшему дворянину и гвардейскому офицеру рассеять предубеждение и вполне понятную подозрительность некоторых работников, от которых зависело поступление его на военную службу. Однако Тухачевскому посчастливилось. Он оказался удачлив на встречи с настоящими коммунистами, обладающими большим политическим чутьем и опытом, стоявшими выше сословных предубеждений, умевшими видеть в человеке главное.
В начале марта 1918 г. бывшего подпоручика принял председатель Военного отдела ВЦИК старый большевик
А. С. Епукидзе. Открытое лицо молодого человека, его неподдельная искренность и увлеченность, с какой оп говорил о строительстве новой армии, о своем желании служить родине, расположили к нему А. С. Енукидзе. Опыт и знание людей рассеяли недоверие. Чувствовалось, что, несмотря на небольшой чип, бывший офицер обладал обширными познаниями, глубоко разбирался в военном деле.