После похорон деда Иван продолжал жить в его избе. Изба была прочная, срубовая. Дед Митрофан любил всё делать надёжно. Сразу после похорон пришла соседка, тётка Дуся. Посидела немного с Иваном, справилась о его житье–бытье и, заторопившись, ушла. Иван ещё немного побыл в горнице, затем встал и из передней комнаты прошёл в заднюю, а из неё, открыв боковую дверь, прошёл в мастерскую. Здесь, как и прежде, густо пахло кожами. Иван подошёл к верстаку, с любовью и трепетом осмотрел инструменты, потрогал гладилку для разглаживания швов и прошвы, взял в руки дорожник, десятилетиями служивший деду для проведения на коже дорожек. Всё было надо. Без множества инструментов было никак нельзя. Нет мастера без этих помощников. «Надо б упаковать инструмент, – подумал Иван, а затем продать. Или лучше поспросить, кто в деревне сейчас шорничает, с ним договорится».
Иван сел на лавку и обхватил голову руками. Всё было родное, близкое. Вроде и ждёшь этого, а придёт смертушка – от неё не отмахнёшься. Затем Иван зачем-то выдвинул один из ящичков верстака и вздрогнул. Это был его ящичек. Ему его дедушка отдал. На дне ящика лежали всё те же Валдайские колокольчики, с которыми он когда-то экспериментировал. Иван взял один из маленьких колокольчиков и зазвенел им. Красивые нежные звуки разлились по мастерской. Не зная почему, Иван, как только звуки гасли, снова и снова покачивал колокольчик и, снова благородное звучание наполняло мастерскую. Здесь были и совсем маленькие бубенчики. Но вот Иван поставил колокольчик на стол, взял в руки гармонь, стал осторожно нажимать на клавиши. Гармонь вздохнула и первые аккорды всколыхнули сумрак комнаты. Сразу всё изменилось. Звуки уходят, гаснут, появляются снова, а Иван, как очумелый, вслушивается в совершающуюся в его душе и сердце фантазию и не может понять, что с ним происходит, к чему всё это, откуда? Зачем?
И вдруг – звук колокольчика… Неведомый, дальний. Но какой уверенный, смелый и самостоятельный… Ни этот ли колокольчик разбудил в нём спящие до сего силы и они взбурлили подчинив себе душу и сердце… А может быть он готовит их к чему-то более значительному?
Стоп! Откуда же ему быть? Ах, да, отдушина… Этот пришелец проник в мастерскую через неё. Какой он смешной, торопливый, напористый. Вот ведь появился ниоткуда и ведёт свою песню. Нет его здесь, а он поёт. «Стоп! – думает Иван. – Какой же он храбрец! Какая в нём тяга к жизни, к воле, к просторам. Такого звучания в городских кварталах не встретить». Иван растягивает мех и трогает то бас, то аккорд. Но, что это, не успел новорождённый аккорд обрести силу – а валдайский храбрец уже здесь, он уже влился, он уже обнял аккорд и повелевает им. Да как славно и мастерски ведёт, нежно, трогательно, поднимая созвучие аккорда на небывалую высоту…
– Вот это удача… – выдохнул, изумившись Иван. – У меня так никогда бы не получилось. Оказывается колокольчики басы и аккорды прекрасно совмещаются!!! Здорово!!! А теперь, где этот кучер с улицы? Ведь с другим колокольчиком может и не получиться. Надо быстрее его опередить, чтоб не ускакал…
Иван быстро выбегает на улицу и видит возницу на пролётке. Бежит наперерез, машет, чтоб остановился. Кричит: «Стой! Стой!». Кучер попридержал лошадь, рассматривает Ивана, говорит:
–Чего под копыта бросаешься? Аль жить надоело?
– Федька! Ты?!
– Ну, я…
– А я, Иван. Чо… Не узнал что ли?
– Как же тя не узнашь, оглобля стоеросовая… Чё, выскочил, будто тебя в доме кипятком ошпарили…
– Просьба к тебе. Ты, Федя, прокатись по деревне. Я хочу твой колокольчик послушать.
– Чё? Опять на старое потянуло, вот неугомонный. – Федька ухмыляется по-доброму, с интересом.
– Нет, у меня другое, Федя. – Не то, что было.
–Ванюха! Ради тебя! Да я хоть пять раз туда, сюда промчусь.
– Мне много не надо, Федя. Только не гони. Мне трезвон не нужен, а вот лёгкий, неторопливый звон ой как нужен. Ровно держи, чтоб лошадь не спотыкалась и колокольчик не срывался. Твой колокольчик для меня сейчас в самый раз.
– Сделаю, как говоришь…
После этих слов, Иван побежал домой, а Федя пошёл на первый круг.
Первый проезд ничего вразумительного не дал. Иван попросил, чтоб конь у друга бежал вразвалку, как бы нехотя и снова юркнул в избу, где на верстаке у него лежала полусобранная гармонь. Быстро уселся и стал ждать Фединого колокольчика. А вот и он, появился, слышно далеко. Главное всё успеть сделать до его звукового наезда… Иван левой рукой трогает клавиши, правая клавиатура ему сейчас не нужна.
Вот он, родной, вот он. Звон ещё не в полную силу прорезался, но уже задаёт, задаёт, задаёт… Ух-ты, повалил… густой… без развалки, без раскачки, ровно режет… Вот он всё ближе, ближе… и вдруг, играючись, ворвался, захватил Ивановы аккорды и стал с ними одним единым и неделимым. Иван и опомнится не успел, а уже всё произошло, чего он ждал и о чём боязно было ему даже думать и мечтать. Он встал из-за верстака, вышел на средину мастерской и, держа в руке гармонику, стал робко пританцовывать.