– Я пенсию получаю, – ответил Аскербай, – по инвалидности.
Он ничего не добавил и скоро ушел в свою комнату.
Следующий день пришелся на 29-е, и, как обычно в это время, Аскербай уехал, так что Иван не знал, обиделся тот или нет.
Отъезд Аскербая был кстати: в конце месяца пришли новые цифры, и Ивану приходилось задерживаться в банке позже обычного. Они теперь разговаривали каждый вечер, и после работы Иван спешил домой, на кухню, где его ждали чай, овсяное печенье и разъяснения сути. Сейчас же он должен был сидеть в подвале КОРИБАНКА и распределять непонятные ему числа по категориям, обозначенным буквами – П, Р, Н, Д. И цифры и буквы ничего не говорили Ивану.
Перед отъездом они с Аскербаем обсуждали предназначение – есть ли оно. Аскербай дал Ивану книгу Сартра БЫТИЕ И НИЧТО , которую тот надеялся почитать в метро. Пока Иван лишь успел понять, что сознание – это вызов бытию, но не успел прочесть, почему так. Он думал узнать об этом по дороге домой.
“Неужели мое предназначение здесь, в этом подвале? – думал Иван. – Неужели я уехал от своей реки, убежал из залитого туманом города, чтобы переносить непонятные цифры из одного файла в другой?”
Он как раз дошел до любимой им буквы Н и смотрел на числа, относящиеся к НЕТМЕКО. Иван не понимал сути этих чисел, но они явно уменьшились по сравнению с прошлым месяцем, и кто их прислал, выбрал для них красный шрифт, как предупреждение грядущей беды. Ивану стало интересно – в первый раз, и он проверил цифры по НЕТМЕКО за прошедшие месяцы: они становились все меньше и меньше, словно их жизнь таяла и скоро должна была исчезнуть, превратиться в нули – круглую память о прошлом.
Иван открыл файл другой компании, НЕТРОТОРГ; здесь цифры, наоборот, росли во всех категориях, кроме Р , заполняя колонки уверенными строчками. Цифры за прошедший месяц были еще больше, они разрослись и грозили не уместиться в столбиках под ничего не значащими для Ивана буквами. Ему стало обидно за НЕТМЕКО, и он подумал, что, как НЕТМЕКО, он сам однажды пропадет, исчезнет, и испугался, как пугался когда-то растаять вместе с приходящим из-за реки туманом. “Если сознание – вызов бытию, – подумал Иван, – значит, я могу менять ход вещей”. Он скопировал последние цифры НЕТРОТОРГа и поместил их в файл НЕТМЕКО. Цифры же НЕТМЕКО он разбросал в колонках НЕТРОТОРГа и вывесил файлы компаний в базу данных.
Затем Иван оделся и пошел к метро, скоро забыв о сделанном и потеряв себя в трудных мыслях Сартра.
Вызов Ивана бытию не прошел бесследно: на следующий день ему – в первый раз – позвонили по служебному телефону.
Иван взял трубку и услышал бесцветный голос.
– Петров? – спросили его и, не дожидаясь ответа, продолжили: – Это Кирюшин из отдела стратегических решений. Слушай, что там с НЕТМЕКО? У них в этом месяце рост по всем показателям.
– Я тоже заметил, – согласился Иван. – Кроме Р .
– Р ? – переспросил Кирюшин. – Ну да, кроме расходов, все выросло. А мы им только что в кредитовании отказали – у них же продажи катастрофически падали последнее время.
“ П , – догадался Иван. – Продажи – это П ”.
– А НЕТРОТОРГ, наоборот, приспустился, – сказал Иван вслух. – А до этого рос.
– Ты тоже заметил? – обрадовался Кирюшин, и его голос потеплел и стал ярче. – Я же говорил, что есть межсекторная корреляция в индустрии. Ты как думаешь, откуда рост у НЕТМЕКО: новая клиентура или внутренние резервы?
Иван размышлял, что сказать: он ничего не знал о компании и не хотел рисковать. Поэтому предположил наиболее очевидное.
– Я думаю, они в другом месте взяли кредит, – сказал Иван, – и использовали эти деньги для роста. Возможно, нашли новый рынок сбыта.
Он замолчал, ожидая реакцию. Было интересно формировать реальность и заставлять других в нее верить. Этого с ним прежде не случалось.
– А знаешь, – после паузы согласился Кирюшин, – очень даже может быть. Мы им отказали, они пошли в другой банк и получили кредит под залог недвижимости. Средства использовали для закупок товара на стороне и стали демпинговать – отсюда рост продаж. Так и было, – уверил себя Кирюшин, – а наш кредитный комитет не захотел рискнуть, и теперь сидим и смотрим на их рост, а проценты по займу получает кто-то другой. Непонятно только, почему у НЕТРОТОРГа показатели падают; может, НЕТМЕКО у них клиентуру отбирает?
Он дал Ивану задание следить за обеими компаниями и не заниматься ничем другим.
– Все новые цифры – сразу мне, – сказал Кирюшин. – В базу больше не вывешивай, там все шастают, присылай лично мне.
Иван записал адрес его электронной почты и повесил трубку. Он чувствовал, что в жизни что-то сдвинулось, словно она наконец заметила его и, приостановившись, пытается разглядеть получше, а не проносится, равнодушная, мимо, как раньше.
В тот вечер он ехал домой, подняв глаза и не прячась от случайных улыбок девушек.
4
Декабрь начался оттепелью, будто месяца перепутались и вдруг наступил апрель. Снег почти сошел, оголив асфальт; город снова стал черным и мокрым. В метро стояли грязные лужи, и солнце, морозно светившее весь ноябрь, ушло, спрятавшись за плоское серое небо. Люди на улицах продолжали носить теплую одежду, и в транспорте от них шел сырой прелый запах.
Кадровичка Петрова неожиданно вызвала Ивана в свой кабинет и сообщила, что договорилась о регистрации и платить не нужно. Иван отдал ей паспорт и отметил ее почти уважительный тон, словно она знала о нем что-то важное.
Два раза в неделю Иван теперь открывал файлы НЕТМЕКО и НЕТРОТОРГа и менял цифры местами. Затем отсылал файлы Кирюшину, который часто звонил и спрашивал его мнение о динамике компаний. Иван узнал значение таинственных букв – названий колонок: П действительно означало Продажи, Р – Расходы, Н – Налоги , а Д – Доходы. Мир оказался менее загадочным, чем виделся раньше; просто нужно было знать, как что в нем называется.
Аскербай вернулся в начале месяца. Увидев под его дверью полоску света, Иван обрадовался, но решил не стучать; он кашлянул несколько раз, будто случайно, и пошел на кухню – ждать.
Скоро появился Аскербай – в той же вельветовой домашней рубашке, что носил всегда, каждый день. “Может, у него ничего другого и нет? – подумал Иван. – На пенсию особо не разживешься”. Они поздоровались – впервые словами, и Аскербай поставил чайник на огонь.
– Как съездили? – спросил Иван, он хотел, чтобы Аскербай пустил его в свою жизнь за пределами разговоров на кухне, но не знал туда пути. Ему казалось, что Аскербай похудел еще больше.
– Спасибо. – Аскербай достал мешочек с травой и посмотрел на Ивана: – Сартра прочли?
Сартра Иван почти кончил, но мало что понял: тот писал сложно, повторяя одну и ту же мысль по нескольку раз и пытаясь доказать одно и то же, но что – Иван уловить не мог. Он каждый раз запинался на словах типа “трансфеноменальность”, возвращаясь назад и пытаясь найти им объяснение, но слова появлялись ниоткуда и, неразъясненные, начинали жить на страницах, отвоевывая все больше пространства, повторяясь и путая Ивана. Поздно ночью, когда свет в других окнах гас, Иван ловил себя на том, что продолжает перечитывать одну и ту же фразу, пытаясь понять ее значение: “ Подлинно объективирующие интенции – это пустые интенции, которые подразумевают, что по ту сторону предстоящего и субъективного явления – бесконечная совокупность ряда явлений ”. Сколько б Иван ни читал, понимание не приходило, оставляя внутри холодок обиды, словно всем в комнате предложили вкусное, а его обнесли.
– Сложно пишет, – сказал Иван. – И на работе был занят – конец месяца.
Он хотел рассказать Аскербаю про свои манипуляции реальностью в виде цифр, но решил умолчать: вдруг Аскербаю такое не понравится и он начнет думать про Ивана скверно?
Вместо этого он спросил: