– Ты решил, что можешь прыгнуть выше головы?
– И пусть выше будут только звезды, – я ехидно оскалил зубы. – Стесняюсь спросить, а вы у нас тут уголок нравственности и чести? Решили осудить неравный брак? Или еще лучше, решили покопаться в чужом белье, пока нет собственного? Вы ведь не женаты? – Он смотрел на меня с отвращением, что веселило меня еще больше. Я откинулся назад, просчитывая, что может быть на меня. Точно не убийство, они наверняка даже не знают, есть ли труп, где этот труп. Причинение вреда… Ага! – Значит, все же нет. Что ж, тогда это объясняет ваше особенное отношение к моей жене.
– Ваша жена обратилась с побоями в полицию. Что, нечего сказать?
– Отчего же, – я уже был готов и понимал, что стоит делать. – Я не трогал свою жену даже пальцем. Какого характера увечья? Ссадины, переломы? Если заметите, у меня костяшки абсолютно чисты, я не расцарапан. Пара следов от веток, да, я гулял в лесу накануне. Но вам, конечно, все это уже известно. А сейчас я вам подкину отличную идею. У нас с женой был очень страстный (и прошу заметить добровольный) половой акт, прямо перед тем, как меня схватили. Я думаю, если хорошо поискать, улики будут.
К моему удивлению его неприятное лицо исказилось смущением. Ах, эти советские недотроги! Отрицание очевидного куда смешнее, чем выставление его напоказ. Я расплылся в улыбке, потому что знал, что, если Вероника и попыталась инсценировать избиение, она совершенно забыла про минуты нежности, потому что для нее они мало что значили. Но я, к своему стыду, все еще сходил с ума по своей жене, несмотря на разочарование и ее предательство.
Меня отпустили через пару часов после приезда адвоката. Какой-то молодой и неловкий человек с кривыми зубами и крючковатым носом. Я не стал вникать в тонкости его рассуждений, лишь уловил главное – мне можно отправиться домой.
Там, в особняке, меня встретило семейство. Виктор Иванов выглядел почти угрюмым. Он смотрел на меня неодобрительно. Я, прочитавший великую книгу про сицилийскую мафию, не чурался покориться тому, кто сильнее меня. Пусть даже видимо, пусть даже на время.
– Что произошло у вас с Вероникой, Георгий?
– А что у нас произошло? – я старался быть искренним, чтобы не вызвать подозрений.
– Ты грязный оборвыш посмел руку поднять на нее? – Игнат рванул на ноги, но его тут же остановил Виктор.
– Я ее трогал, но только так, как муж может трогать жену. Если вы понимаете, о чем я.
Игнат сел обратно на диван, отвернувшись к лестнице. Кажется, его мало интересовало происходящее. Он сделал меня врагом еще задолго до того, как я стал их зятем. Удивительно, как человек, стыдящийся своего богатства, вдруг презирает бедность другого. Да уж, умеем мы придумать себе дьявола.
– Вероника высказала нам другую позицию. Сейчас она отдыхает заграницей, а я просто хочу разобраться.
– Давайте честно? Не забирал ли я свою жену из психбольницы? – я уверенно обвел глазами комнату. – Сюда ее вернул я, потому что любил. И сейчас люблю, несмотря на то, что она рисует меня исчадием ада перед всем светом. Но вы-то, взрослые люди. Можете сами подумать, кто и на что способен в вашем окружении?
Я был груб, но недостаточно для обиды. Никто не знал, что я был в курсе самых неприятных семейных историй. Например, когда Игната обвинили в домогательстве к Веронике. Конечно, обвинила она сама смеха ради. Но скандал развернулся не шуточный. Многочисленные служанки были уволены по подозрению в кражах, которых никогда не совершали. Множество, великое множество различных причин не доверять хитроумной рыжеволосой деве.
И только одна, чтобы забыть обо всех доводах разума. Она была Ивановой по праву рождения. Их кровь и плоть. Какой бы стервой не казалась эта юная девушка, ее происхождение оправдывало все.
Виктор позволил мне удалиться, и я отправился на кухню, чтобы добыть себе хотя бы какую-то еду. Той ночью я спал беспокойно. Все не мог разгадать логику и высшую цель этой маленькой мерзавке. Не мог понять, почему никто не говорит о трупе, как это все случилось со мной, и как отсюда теперь выбраться. Но усталость все-таки сморила меня. Я погрузился в тьму, откуда теперь мне не было дороги.
Возможно, бывает жизнь и получше. Но для меня только эта имела ценность. Я проснулся рано утром, когда солнце еще не тронуло яркими лучами аккуратно подстриженную лужайку. Я повернулся в пустой кровати и внимательно посмотреть в большое окно. Мечта, оказаться в этом мгновении, теперь принадлежала мне всецело. А большего мне и не надо. Или …