И в дополнение.
Возражая мне, дорогой коллега Фарнабаз, западник, а следовательно, почитатель Петра Алексеевича, но хулитель «Ивашки», вводит в бой тяжелую артиллерию (1[1], 2[2], 3[3], 4[4] апеллируя к авторитету самого Дмитрия Володихина, критикующего «опричный террор» по двум пунктам:
во–первых, по его мнению, репрессии Ивана обезглавили русскую армию, выбив из жизни (список) около пяти десятков «генералов», то есть, примерно треть высшего командного состава. Причем наиболее качественного: «бесстрашного И. В. Шереметева–Болышого, энергичного В. И. Умного–Колычева, рассудительного А. Ф. Адашева, опытных кн. И. И. Пронского Турунтая и П. М. Щенятева», после чего «…военное руководство перешло в руки воевод, не имевших особых заслуг, опыта и способностей».
Не соглашусь. То есть, соглашусь с тем, что треть — это много. Но и только. Потому что все эти блестящие характеристики, — «бесстрашный», «энергичный», «рассудительный» и так далее, — на самом деле не отражают реальности. Мы просто не знаем, каковы они были в деле. Зато хорошо знаем, что роспись назначений определялась местничеством, где первый воевода обязательно должен был быть знатнее второго воеводы, зато второй очень часто своим талантом подкреплял знатность первого. Собственно, итогом чисток и было то, что воеводы начального этапа, — «старшие старших родов», определенные только по знатности, сошли со сцены, уступив место тем самым «вторым воеводам», точно таким же аристократам, но, по определению того жеВолодихина, «несколько менее аристократичным». То есть, в итоге террора социальные барьеры таки рухнули и система назначений в какой-то степенивошла в резонанс с принципом личных заслуг и качеств. А следовательно, утверждение об «обезглавленной армии» нельзя признать верным. Тем паче, что освободившиеся вакансии тотчас заполнялись заждавшимися очередниками.
во–вторых, утверждает историк, репрессии русскую армию не только обезглавили, но и обескровили, ибо «подавляющее большинство жертв — служилые люди по отечеству (...), не принадлежащие к аристократии». И как следствие, если под Полоцком дворянской конницы было около 18000 сабель, то спустя 10–12 лет вдвое меньше. То есть, «ущерб, понесенный от террора дворянской конницей (...) был таков, как если бы основные силы Московского государства подверглись разгрому в генеральном сражении». Также «худо сказалась на боеспособности войск т. н казанская ссылка 1565 года. Она надолго вывела из оперативного оборота значительное количество служилых людей».
Не соглашусь и тут. Да, конечно, по «делам» аристократии проходили и их дворяне (скажем, по делу Федорова–Челяднина аж 50 душ). Но это было дело очень громкое, исключительно по масштабам, а в общем, — - как тут же, сам себе противореча, пишет Дмитрий Володихин, — «трудно установить, сколько именно и по какому «делу» было их казнено (...) Конечно, многих повыбило на войне. Кое-кто скрывался от службы «в нетях». Но, видимо, и террор сказал веское слово». Согласитесь, дорогого стоит это «видимо», ставящее под сомнение весь обвинительный уклон. Ведь и в самом деле, за 10 лет погибли многие, а дети еще не успели встать в строй, и «отказников», которым осточертела война, лишающая дом хозяйского присмотра, тоже на десятом году войны было достаточно. А значит, утверждение об армии, обескровленной, в первую очередь, террором, тоже нельзя признать верным. Как нельзя и согласиться с тезисом о «казанской ссылке» как причине падения боеспособности, — просто потому, что (как я уже писал) сосланные в 1565–м были возвращены домой в 1566–м, а в течение именно этого года никаких масштабных действий в Ливонии не случилось.
1
Вот оценка Володихина. Известные историки С.Н.Веселовский и Р.Г.Скрынпиков, работая с синодиками, содержащими списки людей, пострадавших от грозненских репрессий, уточнили потери военно-служилого сословия. В данном случае отбирались сведении о служилых аристократах, входивших в костяк военного руководства и пострадавших от террора. Вот итоговый их реестр:
Всего, таким образом, около пяти десятков с конца 50-х годов по вторую половину 70-х годов XVI столетия. Много это или мало? Если учесть, что в середине XVI века на воеводские должности в полках действующей армии и крупных городах могли претендовать человек сто, от силы стопятьдесят, то получится, что из высшего эшелона русского командования выбыла как минимум треть. Катастрофический результат!
2
(окончание) По большей части в список попали служилые аристократы, «худородных» тут крайне мало, зато персон, принадлежащих к высшей знати, предостаточно.Высок процент видных представителей нетитулованной знати — старинных боярских родов, особенно московских. То крепкое боярство, на которое опирались когда-то московские Даниловичи как на самый надежный резерв, при государе Иване Васильевиче потеряло лучших командиров и в конечном счете получило самый страшный удар . Причем выбыли почти все талантливые, искусные, удачливые полководцы. Р.Г.Скрынников пишет, в частности, что к концу 1570-х годов, когда Россия начала последнее масштабное наступление в Ливонии, «...все крупнейшие военачальники были казнены Грозным»... В их числе оказались Александр Горбатый, Михаил Воротынский, Алексей Басманов, Михаил Репнин, Юрий Кашин, Андрей Шейн ». Не было с ним также бесстрашного И.В. Шереметева-Болыпого, энергичного В.И. У много-Колычева, рассудительного А.Ф. Адашева, опытных кн. И.И. Пронского Турунтая и П.М. Щенятева... Это как будто подтверждает тезис Скрынникова о том, что «...военное руководство перешло в руки воевод, не имевших особых заслуг, опыта и способностей» Но гибель «генералитета« — еще полбеды. Реставрированные Скрынннковым синодики покалывают: счет ведется на тысячи жертв. Из них большую часть занимают служилые люди по отечеству» гибнувшие под секирой террора с семьями и слугами. Они не принадлежат к боярско-княжеской аристократии. Это в основном дети боярские московские, выборные и городовые — от очень заметных родов до совершенно неизвестных. Трудно установить, сколько именно и по какому «делу» было их казнено. Однако масштаб ущерба, нанесенного военно-служилому сословию в целом, весьма велик. В1563 году под Полоцком Иван IV располагал корпусом дворянской конницы численностью в 18 ООО бойцов (к самим дворянам добавляют, как правило, такое же количество вооруженных холопов). Для XVI столетия это высший предел. Больше, теоретически, могло выйти только в казанский поход 1552 года, но не сохранилось документов, способных пролить свет на этот вопрос. В ливонских кампаниях 70-х годов царю удавалось собрать примерно в два раза меньше помещиков-кавалеристов. Конечно, многих из них повыбило на войне. Кое-кто скрывался от службы «в нетях». Но, видимо, и террор сказал веское слово: ущерб, понесенный от него дворянской конницей — основой русской армии того времени, — был таков, как если бы основные силы Московского государства подверглись разгрому в генеральном сражении... Наконец, худо сказалась на боеспособности войск так называемая казанская ссылка 1565 года. Она надолго вывела из оперативного оборота значительное количество служилых людей«
3
«И в годы опричнины, и после ее отмены, московская армия регулярно совершала крупные операции — главным образом наступательные на западе и северо-западе, а также оборонительные на юге. Всякий раз с началом новой операции требовалось назначить с десяток воевод в полки. Их, разумеется, назначали: имена этих людей дошли до нас в разрядных книгах, а также источниках иностранного происхождения (царское летописание прервалось на 1567 годе). И если анализировать их социальный состав, то выяснится, что в подавляющем большинстве случаев они были... все теми же служилыми аристократами. Провинциальных дворян в командирский корпус добавилось совсем немного. Дворян московских — тоже не столь уж большое количество. Художественная литература многим привила неадекватное восприятие военной стороны опричнины: царь будто бы дал возможность представителям низшей ступени в иерархии военно-служилого класса проявить себя на воеводских должностях! Энергичные дворяне будто бы заменили в полках «ленивых богатин », жирных бояр! Да ничего подобного. Правда состоит в том, что русское армейское командование в опричные и постопричные годы стало всего лишь... несколько менее аристократичным. Кто возглавлял армии в главных походах, а также оборонительных операциях на юге в 1565—1584 годах? Если не считать самого Ивана IV и татарских царевичей, то высшие воеводские посты занимали следующие лица:
князь Василий Иванович Барбашин (Борбашии Суздальский), опричный воевода (1570); Федор Алексеевич Басманов, опричный воевода (1568— 1569), умер в ссылке на Белоозере; князь Иван Дмитриевич Бельский (1565, 1567—1571), погиб в 1571 г. в Москве от пожара; Иван Михайлович Бутурлин (1580); Лобан Андреевич Бутурлин (1575); Фома Афанасьевич Бутурлин (1580); князь Иван Михайлович Воротынский (1580—1582); князь Михаил Иванович Воротынский (1565,1569—1570, 1572), подвергся пыткам, умер по дороге в ссылку в 1573 г.; князь Дмитрий Иванович Вяземский, опричный воевода (1565); князь Василий Юрьевич Голицын (1570—1575, 1577); князь Иван Иванович Голицын (1577); князь Иван Юрьевич Голицын-Булгаков (1565, 1570, 1572—1576, 1578—1580); князь Иван Михайлович Елецкий (1582); князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский (1579— 1582); князь Андрей Петрович Куракин (1575, 1583); князь Григорий Андреевич Куракин (1577); князь Владимир Константинович Курлятев (1565,1566), казнен (вероятнее всего, в 1568 г.); князь Иван Константинович Курлятев (1580—1582); князь Иван Семенович Лобанов-Ростовский (1577); князь Федор Михайлович Лобанов-Ростовский (1582); Михаил Яковлевич Морозов (1568—1569), казнен в 1573 г.; Петр Васильевич Морозов (1576); Иван Михайлович Морозов-Большой (1571—1572), казнен в 1573 г.; князь Иван Федорович Мстиславский (1567,1573,1576— I 1580); князь Федор Иванович Мстиславский (1582, 1583); князь Иван Андреевич Ноготков (1582—1583); князь Данила Андреевич Ногтев-Суздальский (1577 1582—1583); князь Михаил Юрьевич Оболенский-Лыков (1570), погиб в бою за крепость Сокол в 1579 г.; князь Борис Васильевич Оболенский-Серебряный (1573—1575); князь Петр Семенович Оболенский-Серебряный (1567), казнен в 1570 или 1571 г.; князь Михаил Никитич Одоевский (1579—1580); князь Никита Романович Одоевский (1572—1573), казнен в 1573 г.; Андрей Иванович Очин-Плещеев, опричный воевода (1567—1568); Захарий Иванович Очин-Плещеев, опричный воевода (1568—1569), казнен в 1570 г.; князь Андрей Дмитриевич Палецкий (1569—1570,1574), погиб в бою за крепость Сокол в 1579 г.; Иван Дмитриевич Плещеев-Колодка, опричный воевода (1567—1568); князь Петр Данилович Пронский, опричный воевода (1571—1572); князь Семен Данилович Пронский (1572—1573, 1579— 1580); князь Иван Иванович Пронский Турунтай (1565, 1566), убит в 1569 г.; Данила Борисович Салтыков (15 79), погиб под Венденом в 1578 г.; князь Иван Васильевич Сицкий (1582); князь Андрей Петрович Телятевский, опричный воевода (1565,1568—1569); князь Иван Петрович Зубан (Зубов) Телятевский, опричный воевода (1568—1569); князь Василий Иванович Темкин, опричный воевода (1570), казнен в 1571 г.; князь Андрей Васильевич Трубецкой (1577)
4
II.Продолжение
князь Тимофей Романович Трубецкой (1577, 1579— 1580) князь Федор Михайлович Трубецкой, опричный воевода (1571—1572) князь Иван Самсонович Туренин (1583) князь Василий Муса Петрович Туренин (1581) князь Василий Васильевич Тюфякин (1571) князь Никита Васильевич Тюфякин (1575—1576) Василий Иванович Умной-Колычев, опричный воевода (1570), казнен в 1575 г. князь Василий Дмитриевич Хилков (1579—1580) Никифор Павлович Чепчугов-Клементьев (1581— 1582), князь Борис Камбулатович (Камбулович) Черкасский (1582—1583) князь Михаил Темрюкович Черкасский, опричный воевода (1567,1570—1572), казнен в 1571 году князь Семен Ардасович Черкасский (1572—1573) Федор Васильевич Шереметев (1584) князь Андрей Иванович Шуйский (1582) князь Василий Иванович Шуйский (1580—1581) князь Иван Андреевич Шуйский (1565,1567,1571), погиб в 1573 году в Ливонии, под городом Коловерью (Лоде). князь Иван Петрович Шуйский (1569—1570, 1577) князь Петр Михайлович Щенятев (1565) князь Меркул Александрович Щербатый (1583) Никита Романович Юрьев (1572, 1575) Иван Петрович Хирон Яковлев-Захарьин (1565, 1570), казнен в 1571 году. Всего, таким образом, за два десятилетия немногим менее 70 человек. Худо в этой ситуации то, что первых лиц оказалось слишком много. Это значит: настоящих «фаворитов », т.е. полководцев, стабильно добивающихся успеха, совсем мало, прочие же равноценны, и можно их тасовать как колоду, в которой полсотни разномастных валетов. Если не считать представителей «старой гвардии», вроде князя М.И. Воротынского или князя И.Д.Бельского, сгинувших в начале обозреваемого периода, кто постоянно, из года в год, руководит главными силами русской армии? В 60-х — начале 70-х годов — князь Иван Андреевич Шуйский, в 70-х годах — князья Иван Юрьевич и Василий Юрьевич Голицыны, на рубеже 70-х и 80-х — князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский, а также князь Иван Федорович Мстиславский, единственный ветеран из «старой гвардии», уцелевший после всех опричных и постопричных репрессий, хотя неприятности были и у него. Последний в 80-х передает «вахту» сыну, Федору Ивановичу Мстиславскому. И если отец был исключительно опытен, воевал на высоких воеводских должностях еще со времен последней казанской войны, неплохо проявил себя в 1552 году, взял Феллин в 1560 году, то сын, по общему мнению, военных талантов был лишен. В самом конце «набирают ход» князь Семен Данилович Пронский да князь Тимофей Романович Трубецкой (этот еще послужит и государю Федору Ивановичу, и государю Борису Федоровичу). Есть ли среди них хотя бы один «калика»? Иными словами, хотя бы один ничтожный — по сравнению с любым служилым аристократом — городовой сын боярский? Или хотя бы выборный сын боярский? Или хотя бы один дворянин, служащий по московскому списку, но не принадлежащий знаменитой древностью рода знати? Ничуть не бывало. Все те же «сливки». Удалось ли «худородным » отметиться хотя бы раз среди «больших воевод», то есть пробиться не I в постоянные командующие, а хотя бы в полководцы-на- одну-кампанию? Случай именно один-единственный за все 20 лет: Никифор Павлович Чепчугов в 1582 году ходил во главе маленькой рати из двух полков из Казани на Каму. Этот начинал из стрелецких голов и долго выслуживал высокие воеводские должности; он был, по всей видимости, по-настоящему талантливым военачальником. Впрочем, его почетное воеводство никак не связано с опричниной: назначение произошло через 10 лет после ее отмены... Среди упомянутых в этом списке опричных воевод худородных нет ни единого.