«Сюда слетались не впервые…»
Сюда слетались не впервые
Драчливые тетерева.
Им сосны нравились кривые
И прошлогодняя трава.
Слетались затемно,
Сходились
И славили весну и высь.
И жаром зорь они светились
И, как положено, —
Дрались.
Крыло в крыло —
Сшибались гулко,
Раскинув радугой хвосты…
И никла дедовская «тулка»,
Не смея тронуть красоты…
ВЕСНА
Скворцы на родину летят.
В слезах зима лихая:
Не дровни большаком скрипят, —
Телега громыхает.
И трактор, чуть засветит рань,
Старается на пашне…
Одна лесная глухомань
Томится днем вчерашним.
Но близок,
Близок добрый день,
Когда в лесных оврагах,
Где затаились мрак да тень,
Вскипит вода, как брага.
Теплынью захлебнется стынь:
Была,
А вот — и нету!
И жизнь сквозь бурые пласты
Пройдет,
Пробьется к свету.
«Осин промерзлых горестные почки…»
Осин промерзлых горестные почки
Жует сохатый замшевой губой.
Давным-давно
Он бродит в одиночку,
Беду и радость
Делит сам с собой.
У ельника в затишке греет тело
На предвесеннем солнышке скупом.
Но изморозь,
Что по хребту осела,
Не растопить и мартовским теплом.
И даже к шуму леса
Равнодушен:
Не слышит потревоженных сорок
И грохота машинного дорог.
Он лишь безмолвью ельника
Послушен.
Стоит, жует…
О, эта сила сока,
Что бродит тайно в почках молодых!
Она ударила по жилам током
И заискрилась на боках крутых.
И вздрогнул лес
От радостного грома.
Пропала белка молнией в снегах.
Весенний зов,
Как солнышко, весомо
Несет сохатый на крутых рогах.
ЯГОДА ГОНОБОЛЬ
Я пришел на вырубку
Поутру
В жаркую малиновую
Гущару.
Ягода-кровинушка —
Знай бери.
Про люли-Малинушку
Лопочут глухари.
Я не буду слушать
Старых глухарей,
Только ты, сладобушка
Приголубь-согрей!
А за той за вырубкой
Зеленючий мох.
Что ни кочка-выскочка —
То подвох.
Стелются багульника
Сизые леса,
Гоноболи-скромницы
Синие глаза.
Припаду я к синим —
Буду пить и пить.
Мне без Гоноболины
Не прожить.
Закружила голову,
Остудила боль.
Ох, пьяна ты, ягода
Гоноболь!
«Я лежу у синя моря…»
Я лежу у синя моря —
Пообжарился слегка.
Вот бы, дедушка Егорий,
И тебе погреть бока.
Полежать бы в белой пене
На песке, как на полку.
В небо выставив колени,
Словно в баньке к потолку.
Окунуться бы для пробы
В моря Черного теплынь,
Может, давние хворобы
Смыла б ласковая синь.
Только где тебе, трудяге…
Пишешь мне:
Не те лета.
Да к тому ж
Без старой тяги
Наше поле — сирота.
Прописали деду ванны
С давних пор
У тех болот,
Где и за полдень туманы
Жарким солнцем не проймет,
Но Егорий не в обиде,
Лишь бы я писал ему.
Он с письмом к соседу выйдет,
Растолкует,
Что к чему.
Словно сам на синем море
Грел ребрастые бока…
Ты прости меня, Егорий,
Не считай за чудака.