Эрика лежала на спине раскинув руки и закрыв глаза, а я затаив дыхание, смотрел на нее. Мокрая ткань купальника облегла все заманчивые выпуклости ее тела. Я обожал ее, и я безумно хотел… Причем мои мысли и намеренья были, весьма нескромными.
Эрика тихо спросила:
— Тебе нравиться то, что ты видишь?
— Ты самая красивая девушка на свете!
— Это банально звучит, но очень приятно слышать… Говори еще что-нибудь.
Тут меня как прорвало:
— На этом золотом песке ты распростерлась как богиня, и солнце завидует твоей красоте и молодости! Если бы я не встретил тебя моя жизнь была бы серой и скучной, как сумерки… Ты как солнце озарило мою жизнь, и я благодарен тебе за твое тепло и твое доброе сердце…
Я говорил и говорил… О, боже чего я только не сказал!
Эрика давно уже не лежала, а сидела на песке и смотрела на меня своими блестящими миндалевидными глазами не отрываясь. В конце концов, я иссяк.
— О, Ивар, ты говорил как поэт! Что с тобой случилось?
— Со мной случилась ты…
Эрика протянула руку и погладила меня по щеке.
— Ты так много слов сказал, но главного не произнес…
— Я люблю тебя, Эрика… — Сказал я негромко.
Смолистый дух сосен струился через приоткрытое окно. Шуршание волн о песок ненавязчивым фоном окутывало нас.
О, если бы рядом проехал батальон броневиков, мы бы не услышали! В такие моменты все окружающее перестает существовать.
Квадрат лунного света лежал на полу. Но кровать наша в тени.
После моря мы приняли по очереди душ. Первой Эрика, А потом я.
Я вышел из душевой, обмотав бедра полотенцем и увидел Эрику сидящей на постели обнаженной. Она обхватила колени руками и прижалась к ним грудью. Обнаженная, но ничего из интимных мест не увидишь!
— Погаси свет, Ивар…
Я исполнил ее просьбу и с колотящимся в груди сердцем, вернулся в комнату.
В сумраке белели простыни и тело Эрики.
Я сел на край постели.
Ее рука коснулась моего бедра.
— Сними полотенце, Ивар! Оно же влажное!
Полотенце полетело на пол, а я обнял Эрику и мы легли рядом на простыни. Я впервые касался ее обнаженного тела и меня поразила шелковистость кожи на талии, бедрах. Особенно восхитительными оказались груди — мягкие и упругие одновременно.
Эрика хихикнула, в полумраке блеснули белки глаз.
— Щекотно…
Я обнял ее, прижавшись грудью к ее груди и поцелуем закрыл рот.
Мы целовались, крепко обнимая друг друга и словно звон в ушах заслонял от нас весь мир. Ничего не было важнее молчаливой борьбы наших губ, то мягких, то твердых, но упругих, то скользящих…
Но руки мои продолжали знакомство с ее телом. Левая рука, оставшаяся свободной, спустилась по желобку позвоночника вниз и через равнину поясницы прошла к восхитительно нежным округлостям ягодиц. Долина между холмов привела мои пальцы в горячее местечко… Рука Эрики, соскользнув с моей шеи, поймала мои пальцы уже на подступах к главному сокровищу…
— Не спеши… — шепнула она, прервав поцелуй.
Легко ей было говорить! Моя плоть окаменела и восстала. Не могла она не ощущать это, ведь мы так близко…
Моя рука вернулась наверх к другим прелестным и притягательным холмикам. Грудь Эрики легко умещалась в моей ладони, и я осторожно подушечками пальцев начал касаться соска. Мои усилия сразу же получили благодарный отклик. Сосок затвердел и увеличился в размере. Эрика вздрогнула.
Потом она лежала на спине, а я целовал ее груди, языком потирая твердые, набухшие бугорки сосков, заставляя ее цепенеть и вздрагивать.
Ее рука спустилась вниз по моему животу и нашла мою истомившуюся плоть. Я ласкал ее груди, а ее рука делала там внизу что-то невыразимо приятное, сладкой дрожью отзывавшееся в моей спине от поясницы и до шеи.
Проходили минуты, и мы словно сталь на углях кузни накалялись в своей страсти. Я был послушен Эрике, но внутри меня бушевал вулкан!
Испарина выступила на нашей коже…
Мои губы вернулись к ее губам, и я ощутил кончик трепещущего языка Эрики, он настойчиво пытался пробраться в мой рот. Я слегка куснул нахаленка, но он не испугался… И я позволил делать ему все, что он пожелает.
Моя рука ранее потерпевшая неудачу с тыла, начала продвижение по животу Эрики вниз. Под моей ладонью ее живот несколько втянулся, а затем немного выпятился нежным теплым холмом.
Вьющиеся, мягкие волоски ее лобка скользнули между моих пальцев.