Я лихо выплеснул бренди в горло и быстренько закусил толстой золотистой шпротиной.
— Имя выбрали для дочери?
— Пока нет. Надо с Эрикой поговорить.
Мы болтали о том, о сем и я все больше ощущал, что в этой компании я сегодня не совсем к месту. Улыбки стариков увяли. Что-то их беспокоило?
— Я пойду, не буду вам мешать…
Михаил Петрович покачал головой.
— Ты не мешаешь нам. Эдна завтра уезжает.
— На взморье?
— В Скаггеран и надолго. — Ответила Эдна и допила бренди.
— Но почему?!
— Виндобона сегодня приняла ультиматум Ассора. Через неделю красные будут здесь.
— Я слышал, что они станут гарнизонами у Кардиса и на границе западной. Что это изменит?
— Все. Виндобоны больше не будет. Ассор поглотит ее и сделает опять частью империи. С красными мне не по пути.
Эдна вынула из сумочки сигарету и прикурила от свечи. Я открыл рот от удивления. Она же сама запрещала своим квартиранткам курить!
Женщина жадно затянулась, резко выдохнула дым.
— Михаил не хочет меня слушать и решил остаться. Для него Ассор — это родина. Для меня Ассор — это смрадный труп!
— Эдна, прошу тебя!
— Да, наша родина мертва, Михаил! Они убили ее, а потом оживили труп и он послушен им, как покойник в руках мага-некрофила!
Эдна встала из-за стола резко. Дошла, стуча каблуками до двери, потом вернулась. Сняла с шеи жемчужное ожерелье и протянула мне.
— Это мой подарок Эрике. Дай бог вам счастья.
Хлопнула дверь.
Старый ассорец сидел потупившись. Пальцы разглаживали салфетку.
— Она опасается за свою и мою жизни. Считает, что Виндобону ждут чистки и репрессии.
— Но она только владелица этого дома…
— Уже нет. Она продала его очень спешно и не дорого муниципалитету.
Эдна… ее тогда в войну звали Марией. Она из старинного аристократического рода. Ее семью всю убили… Она чудом выжила… В нашем отряде генерала Гордона она была лучшим стрелком. На прикладе ее винтовки не осталось места для насечек. Около двух сотен красных нашли смерть от ее рук… Она считает, что ее найдут и убьют. Она считает, что красные ничего не забыли…
— А если она права? Вы были в добровольческих отрядах, воевали против красных, может быть и вам следует уехать?
Старик покачал головой.
— Моя родина — Виндобона. Мой отец и мой дед лежат на городском кладбище. Я не покину землю своих предков. Я приму свою судьбу, какой бы она не была. На шестом десятке не следует покидать родину, Ивар — на новой почве не врастешь и тоска будет глодать душу, уж поверь мне…
Михаил Петрович был тверд в своих намерениях и я не мог его убедить.
Я ушел от него уже в сумерках. Город притих после дневной суеты и шествий. Полицейские патрули встречались то и дело. Я успел на последний трамвай и вскоре уже шагал по улочке к дому Юргена. В тени под деревом, у калитки стоял кто-то.
Я замедлил шаг.
Ко мне навстречу шагнул, пряча пистолет в кобуру, Маркус. В полной полицейской форме, только вот сапоги запыленные.
— Привет. Ты чего здесь охраняешь?
— Дом твой охраняю.
Маркус пожал мне руку.
— Давно не виделись, Ивар. Куда Эрику подевал?
Я рассказал о последних новостях.
Лицо Маркуса просветлело.
— Молодцы, ребята! На обмывку пригласишь?
— Не сомневайся! Как отец и брат? Что нового?
— Все по старому. Они там, у тебя. Заходи.
Честно я удивился внезапным гостям.
— Что случилось?
— Все нормально.
Маркус остался у калитки.
Я поспешил в дом. Во дворе рядом с пикапом стоял знакомый грузовичок.
В ванной умывался Петрус, фыркая и разбрызгивая воду по затоптанному полу. Чтобы сейчас сказала чистюля госпожа Юрген?
— А вот и хозяин!
Дядька Мариус обнял меня и потянул на кухню.
Он ничуть не изменился, разве что пахло от него странно — кажется цементным раствором.
— Мы тут у тебя похозяйничали малость. Утром уедем если позволишь переночевать.
— Да, конечно…
Про странные запахи от дядьки Мариуса я уже забыл. Из трех корзин на полу разносился аромат копченых окороков. На столе в одной тарелке вареные яйца вперемежку со скорлупой, на другой тарелке крупно нарезанный окорок, рядом гора зелени и конечно початая бутыль самогона, литра на три.
— Гостинцы привезли, а вас нету. Где твоя хозяйка?
Я сказал.
Проснулся с жутким похмельем на диване и в одежде. Доковылял до кухни, напился из-под крана косясь на пустую бутыль.
Вчера долго сидели, пока самогон не кончился. Пили за Эрику и за малышку, пили за меня… Много за что пили…