— Еще как забрали…
Я помог ему определить корзину в кузов.
Мариус сел в кабину.
— Что с сыновьями?
— В розыске они после того дела. Где сейчас, не знаю.
— Кто ж тогда на ферме остался? Может ты уже женился?
Мариус засмеялся, закашлялся, махнув на меня рукой.
— Кому нужен старый бродяга?
— Бродяга?
— Нет у меня теперь фермы, Ивар. Национализировали, говорят. Дали бумагу с печатью и велели уматывать по-хорошему. На ферме моей другие хозяева — привезли двадцать человек из Ассора с бабами и детями. Коммуна теперь на моей ферме. Коммуна имени Пятого Директора Ассора, как его там, хрен вспомнишь…
Всякого дерьма ждал, но не такого…
Старик покачал головой.
— Тогда едем ко мне. У нас много места — весь второй этаж свободен, да и подвал тоже…
Мариус прищурился.
— Стену в подвале не ломал?
— Зачем? Не мной сделана и не мне ломать.
Некоторое время ехали молча.
— Спасибо за приглашение, но не хочу тебя обременять.
Я разозлился.
— Иди к черту, свиновод настырный! Я был бродягой без памяти, и ты меня пригрел и дал еду и кров. Я что ж совсем скотина?
У переезда пришлось остановиться.
По путям, тяжело громыхая, тащился зеленый, клепаный бронепоезд. В открытые люки выглядывали любопытствующие ассорцы. Пушки и пулеметы торчали в разные стороны. Стальная, неуязвимая стена! Чем можно такое одолеть?
— Вот это махина…
— На Кардис пошел, не иначе. — Буркнул дядька Мариус. — А что махина так и ничего — связку гранат под рельсу и пойдет на полном ходу под откос.
— Был такой опыт? — удивился я.
— Всякий опыт бывает поневоле.
Поскольку моему бизнесу пришел конец, Эрика вышла на работу в больницу. Ее поставили на дежурство. Она приходила вымотанная и раздраженная.
Дядька Мариус присматривал за домом и нянчил Марику. Я гонялся по городу в поисках заработка. Получал гроши и был занят весь день.
Виндобона изменилась.
Национализированы были не только грузовики и фермы. Магазины и предприятия, дома и корабли. Даже такси были изъяты в пользу государства.
Из газет и по радио бодро сообщали об успехах народного хозяйства.
В государственных теперь магазинах опустели полки.
Повсюду шептались об арестованных. Называли известные в республике мена и фамилии.
Выходило так, что под арест угодили не только те был связан с властью до момента присоединения к Ассору, а также те, кто имел собственность, был членом «Кайскирк».
Арестовывали даже офицеров армии, профессоров университета и чиновников городских.
Премьер-министра в отставке, того самого, раненного Маркусом, тоже арестовали.
Возле городской тюрьмы целыми днями толпились родственники арестованных в тщетной надежде узнать о судьбе родственников. За мной не пришли. Видимо Степан не дал внятного описания или не запомнил номер моей машины. На всякий случай из города я больше не выезжал. Рано утром позвонил телефон, и захлебывающаяся плачем, Линда сообщила о том, что арестовали Михаила Петровича. Я поспешил туда.
Во дворе стоял грузовик, и вооруженные активисты с красными повязками выносили из квартиры старого ассорца книги пачками. Швыряли как мусор в кузов и шли обратно. Я вспомнил, как Михаил Петрович бережно брал в руки каждый том, словно ребенка. Стиснул зубы. Хотелось подойти и дать в морду этим сволочам! Не будь у них оружия… Полицейский в форме остановил меня.
— Кто такой? К кому?
— Я — Ивар. Линда, моя подруга тут живет.
Что тут случилось?
— Не твое дело. Ступай к подруге.
Я поднялся по лестнице и постучал в комнату Линды. Она немедленно мне открыла и за руку, буквально втащила в комнату. Заговорила громким шепотом.
— Его забрали рано утром… Я проснулась от света фар… черная машина легковая… его вывели и затолкали внутрь…
— Полиция или эти, с повязками?
— Нет, без повязок и без формы…
— Они теперь грузят книги.
— Я знаю. Что мы можем сделать, Ивар?
Тех, кого увозили в городскую тюрьму никогда не отпускали… Эдна была права…
Что будет с моим другом? Срок в воспитательных лагерях, там в лесах далекого и страшного Ассора?
— Что мы можем сделать? Терпеть и жить дальше и ничего не забывать… Придет и другой день… Как ты? Скоро срок?
Она положила ладони на живот.
— Еще месяц, вроде бы…
— Не передумала? Приглашение в силе. Что ты будешь делать одна? К тому же у меня живет сейчас дядька Мариус.
Линда замотала головой и всхлипнула.
— Нет, нет! Я лучше здесь.
Я сел рядом, обнял за плечи. Она выплакалась и успокоилась.