Люди из гетто шли мимо этой шеренги, мимо меня. Шли молча, даже дети не плакали, прижимаясь к матерями… Семенили старики с узелками… Они шли и шли, исчезая из виду. Я догадался, что впереди не поляна, а старый песчаный карьер.
Никто не сопротивлялся, никто не пытался бежать. Несколько тысяч человек прошли потоком, как стадо на бойню…
Солдаты пошли следом за последними.
Опять появился Карл. Сел рядом, на сиденье. Негромко приказал:
— Заводи мотор и сиди смирно. Так будет лучше для тебя.
Я завел мотор и сидел в кабине, тупо смотря на свои руки. Кобура с пистолетом на поясе давила в бок. Карл сидел рядом, курил молча, стряхивая пепел в окно.
Когда раздались первые выстрелы, рука его дрогнула и пепел просыпался на отутюженные брюки.
Карл выругался вполголоса и стряхнул пепел на пол кабины.
Я сидел парализованный страхом и мыслью о нереальности происходящего. Люди повели убивать других людей ни за что, просто по приказу… Весело… Без ненависти… Как это может быть? Среди дня, при свете, без злобы и ненависти убивать людей лично не сделавших ничего тебе плохого?
Я за этот день сделал еще два рейса по маршруту гетто — Ларибор. Со мной ездил Карл, а не Айвар. Мы молчали. О чем говорить? На последний рейс хватило куда меньше грузовиков, чем вначале. Гетто опустело…
Домой вернулся уже под вечер. Грузовик остался в гараже, а домой я вернулся на трамвае.
— Где ты был, на тебе лица нет!
Эрика встретила меня на пороге дома.
— Был тяжелый день.
— В каком смысле? У тебя неприятности?
— Нет, я просто устал…
— Ужинать будешь?
— Нет, не хочу… спасибо…
Я помыл руки, прошёл в гостиную и лег на диван, лицом к спинке.
Закрыл глаза.
В голове крутилось все тоже кино: шеренги веселых, выпивших водки солдат и идущие мимо люди из гетто, бледные, истощенные с потухшими глазами. А над всем этим желтые стволы сосен и шум ветра в кронах…
Ладошка Эрики коснулась моего лба.
— Ты заболел? Милый, не молчи.
Тогда я сел на диване и, не смея ей посмотреть в глаза, рассказал обо всем.
Утром я проснулся на кровати и увидел что сторона Эрики не смята. Она не спала всю ночь?
Спустившись вниз, нашёл ее сидящей на кухне у окна. В руках потухшая сигарета. Марика рядом играла в свою куклу. Вопреки обыкновению яичницей или кашей на кухне не пахло.
— Эрика…
Она повернулась. В глазах стыла тоска.
— Ты совсем не ложилась спать. Как ты, милая?
— Нормально…
— Нет, это не нормально.
Я подошел и обнял ее за плечи.
— Что мы будем делать?
— Все уже сделано. — Прошептала она и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась.
Через пару дней меня послали в Кардис с грузом каких-то ящиков. Сопровождающим был лейтенантик из комендатуры. Он знал, что Петер Кирш мой друг и не стеснялся. Всю дорогу трепался про свой отпуск и про то, как он драл шлюх в самом фешенебельном борделе Герлаха. Груз сдали на складах армейских. На обратном пути спустило колесо. Пришлось возиться с запаской. Лейтенант бродил по обочине, курил сигареты и помогать даже не пытался. Обочина была грязная после дождей и я извазюкался в грязи как следует. Еле отмылся. Хорошо что фляга с водой была с собой.
К Виндобоне подъезжали уже с фарами зажжёнными.
На посту разорался дежурный сержант.
— Почему не надеты чехлы светомаскировки?! Срочно надеть!
Сопровождающий помалкивал. Я вытащил брезентовые чехлы из-под сиденья и минут двадцать провозился, надевая их на фары.
Когда закончил, обратил внимание на глухие звуки бум-бум, доносившиеся из города.
— Что это?
— Зенитки стреляют. Вроде налет.
— Чей?
Сержант посмотрел на меня как на идиота.
— Ассорцы прилетели, кто же еще? А ты тут светишь фарами как прожекторами! Бомбу на голову захотел?!
Я хотел возразить, что с самолета практически не реально накрыть бомбой едущий грузовик, но не стал. От страха люди тупеют и ничего не воспринимают, кроме своих тупых мыслишек.
Разрывов бомб не было слышно, и я благополучно проехал через опустевший и темный город. Высадил лейтенанта у комендатуры и поехал домой. Трамваи уже не ходили, а брести через весь город пешком в темноте не было не малейшего желания.
У нас во дворе стоял незнакомый кургузый грузовик с новым тентом над обшарпанным кузовом.
На кухне сидел дядька Мариус и пил чай с Эрикой.
— Привет, Ивар. Все благополучно?