Айвар разъезжал с двумя адъютантами на конях.
— Лошади бензина и тосола не просят! — любил он повторять.
Заприметив однажды на кухне бородатого Петруса, Айвар приказал побриться, пообещав в противном случае следующий раз применить паяльную лампу. Каждый день теперь Петрус крался к кухне, как разведчик, опасаясь встретиться с бешенным Айваром.
— Да сбрей ты свои лохмы!
— Это теперь дело принципа! — гордо сообщил Петрус, уплетая кашу с солониной и бдительно оглядываясь по сторонам.
Черный силуэт на фоне снега виден издалека. Мне показалось или в самом деле кто идет, прямо по целине?
Через засыпанный снегом огород нашей хозяйки и впрямь брел человек, то и дело проваливаясь выше колен и неловко размахивая руками. Человек приближался.
«Партизан? Чепуха! Может из наших кто?» Я снял с пуговицы на шинели свой сержантский фонарик.
Человек приблизился и по силуэту я понял что это не наш. Шапка — ушанка, ватная куртка, валенки на ногах.
— А ну стоять! — рявкнул я как можно страшнее.
Человек тоненько пискнул и упал в снег на задницу.
Я щелкнул фонарем и тот едва — едва тускло засветился. Лезть в снег не хотелось. Набьется снег в голенища.
— Иди ко мне!
Человек завозился в сугробе и двинулся в мою сторону.
— Я заблудилась совсем… Куда мне идти? — спросил человек женским тонким голоском. — Ой! Я вас вижу!
Сбросив тулуп, я поднялся на ноги и навел винтовку на женщину.
Посветил в лицо. Молодая, незнакомая…
Она прикрыла лицо рукой в вязаной варежке. Но я успел разглядеть румяные щеки, курносый нос и карие глаза, под выгнутыми дугами бровей. «Боже мой! Она так похожа на Эрику!»
— Зачем светите, вдруг солдаты увидят.
Она говорила по-ассорски и я тоже.
Я чертыхнулся, цапнул ее за рукав и притащил к стогу соломы. Она разглядела мою форму и остановилась как вкопанная. На животе телогрейка топорщится и несет от нее бензином.
«Поджигательница!» У меня между лопаток зачесалось от грядущих событий. Надо волочь девку в избу, потом вызывать полевых жандармов из соседней деревни. У тех разговор короткий — за околицу и пулю в затылок. А еще тевтонцы обожали вешать ассорцев в одном белье. Окаменевшие трупы с черными лицами висели неделями, покачиваясь на ветру. В этой деревне еще такого не было… Я представил эту девушку, так похожую на Эрику висящую посредине улицы с черным лицом в одной нижней рубахе и меня замутило… Ну почему мне такая радость досталась?!Становиться причиной смерти этой дуры мне никак не хотелось… Но отпустить? Как отпустить врага?
— Вы — Ивара?
Я растерялся. Партизанка знает мое имя? Когда это я успел стать популярным?
— Я — Ольга, я живу на Выселках…
Выселками деревенские называли шесть изб за оврагом на краю деревни. Я опустил фонарик.
— Откуда ты меня знаешь?
— Ты приходил со своим командиром к нам, на прошлой недели…
«Все же местная..» — я облегченно перевел дух.
— Что у тебя за пазухой?
— Бензин.
— Зачем?
— Я люблю читать, а керосин для лампы кончился… Я взяла бутылку и немного налила у вас в гараже… из канистры…
«Так… караульный в гараже точно заснул…»
— Ты дура? Бензин — это не керосин — взорвешься и избу спалишь! Дай сюда!
Она тут же безропотно вытащила из за пазухи вонючую бутылку и вручила мне.
Правда, бензин…
— Ты же местная, как заблудилась?
— Я только год тут живу… прислали учительницей работать… еще до войны…
— Так тут и школа есть?
— Была, но сгорела…
— Пойдем, провожу тебя. Больше по ночам не шляйся — пристрелят ненароком или скажут что партизанка. Про комендантский час слышала?
— Нет… Но я же не партизанка!
— Ты — воришка и тупая училка!
Девушка обиженно смолкла.
Я довел ее до улицы.
— Спасибо, тут я сама дойду!
— Это хорошо, что сама. Спокойной ночи.
— Уже утро скоро!
Она показала рукой на бледнеющий на востоке горизонт.
Я вернулся к стогу соломы, опять накинул на плечи тулуп. Попытался вспомнить лицо этой девушки, но в памяти всплыло лицо моей любимой Эрики…
Через пару дней на станции, на топливной базе я выменял на бренди канистру с керосином.
— Зачем тебе керосин? — удивился сержант из интендантской службы, бережно пряча бутылку в шкаф.
— Керосиновую лампу заправлять, для чего же еще.
— А-а… Смотри, гараж не спали.
До выселков дороги не было зимой, а только тропинка между сугробов. Я постучался в первую же избу спросил у старика в драном тулупчике про учительницу Ольгу.