Я поежился и ускорил шаг. Еще и выспаться надо сегодня!
Вторую бригаду так на фронт и не послали. Ходили слухи, что отправили на охрану побережья Виндобоны.
Пришел день, и серое небо над нами раздвинулось и появилось солнце. Морозы пошли на спад. Снег просел и почернел. Запахло весной.
После обеда парни сидели у мастерской, дремали на солнышке.
Я читал книжку из коллекции Ольги. Что-то из жизни аристократов прошлого века. Иногда посещал ее, приносил продукты. Она все с благодарностью принимала и все смотрела с ожиданием. Чего она ждала? Мое сердце осталось в руках Эрики. Я показал Ольге фотографию Эрики и Марики. Рассказал про нашу жизнь в Виндобоне. Не про все, конечно. Про гетто я умолчал, почему, сам не знаю…
Появился внезапно Карл. Подвыпивший и веселый, в распахнутой шинели.
— Привет вам чумазые гоблины!
— Это кто? — заинтересовался Петрус, теребя свою рыжую бородищу.
— Ты не гоблин, ты — гном! — отрезал Карл. — Слушайте сюда! Есть новости и хорошие!
Парни оживились. Хороших новостей давно не было.
— Бригаду отводят в тыл. Наше сидение к этой жопе мира закончилось! Нас ждут девки и пиво! Ура?!
— Ура! — завопили парни.
Карл подошел ко мне.
— И когда все случится?
— Неделя, максимум десять дней. Так что ставь всех на уши. Мне каждый грузовик нужен исправным. Бригаду вывозить на станцию нам. Пешком по грязюке этой не пройдут.
Грязюка днем начиналась что надо! Грузовики садились в колеях на брюхо и еле ползли. На ночь примораживало и можно было ехать. Но ночи все короче и теплее.
— Долго они там, в штабе тянули. Ещё пара недель и на танках не проедешь здесь.
— Танков нам не дадут.
Бригада наша стояла на стыке двух тевтонских дивизий. Передний край почти не обстреливали. Ассорцы сидели тихо и парни расслабились. В окопах, конечно, не сахар, но все лучше, чем в голом поле в наступлении. Чувствовалось, что эта часть фронта никого не интересует, не наших союзников, ни наших противников.
— Куда нас отводят? В Виндобону?
— Это вряд ли. Километров на двести на запад, в лучшем случае.
— Жаль…
— Зато будут отпуска домой, по очереди, конечно. Сам Айвар пообещал.
— Вот это, действительно, хорошая новость! Спасибо, Карл!
— Соскучился?
— Спрашиваешь!
— А как же так худая училка на Выселках?
— Мы с ней дружим…
Карл расхохотался.
— Подружился волк с козой! Не говори никому, не смеши парней!
— Да пошел ты!
Карл хлопнул меня по плечу ладонью и побрел по грязи в сторону гаража.
В домике Ольги пахло копченым беконом. Я не поверил своим ощущениям. Откуда?
— Выменяла немного на литр керосина.
На чисто выскобленной досточке нарезан тонкими ломтиками бекон. Горячий чай парит в кружках. Я выложил на стол буханку хлеба и бумажный кулек с сахаром.
Скатанный в рулон матрас и подушка почти закрыли собой лавку с книгами.
— Будем пить чай?
— Будем. У тебя сегодня уборка?
— Нет, банный день… Натоплю печку и искупаюсь. Хочешь искупаться?
От мысли про купание засвербело между лопаток.
Последний раз мылся в душе на станции недели две назад… Нет три… Белье менял раз в неделю и отдавал стирать хозяйке дома. Та вручную быстро все отстирывала в тазике. Вот с купанием было туго.
— Не плохо бы.
Ольга обрадовалась и захлопала в ладоши.
— У меня и полотенце для тебя есть!
— Спасибо. Жаль я мыло не прихватил.
— У меня есть кусочек…
Ну, еще бы! Еды у нее не было, а мыло было, у такой чистюли!
От Ольги никогда не пахло потом. Всегда чистенькая, свеженькая, совсем не похожа на местных молодых женщин, рано постаревших с вязанкой голодных детей на полатях печи.
Бекон таял во рту, а от горячего смородинового чая в носу щекотало.
Мы ужинали, болтали про литературу, про погоду.
Я рассказал о том, что нас переводят в тыл и Ольга помрачнела.
— Будет плохо, когда вы уйдете…
— Может быть вернемся.
— Ты меня хочешь подбодрить?
— Думай о хорошем, плохое само придет.
Она улыбнулась и посмотрела мне пристально в глаза.
Я первым отвел взгляд.
— Так что с купанием?
— Ой, что не долго! Воды я уже приготовила.
Я вышел на улицу, принес охапку дров из-под навеса.
Заросшая еще не давно ивняком балка теперь здорово поредела. За дровами сюда ходило половина деревни. Другая половина ходила к руинам на холме — к дворянской усадьбе, что разрушили и сожгли еще в революцию. Вокруг руин обширный заброшенный парк за зиму тоже поредел. А что делать? Ближайший лес имелся в двадцати километрах. Кто рискнет в военное время, зимой топать за хворостом за двадцать километров?