Чего говорить, если дело сделано?
— Спасибо! Большое спасибо! — Ольга тараторила что-то прижимаясь ко мне, а я сидел как истукан, пытаясь привести в порядок мысли.
Трясясь на кочках, мы доехали до околицы, и увидела впереди, метрах в пятистах, на кромке балки приземистый, облезлый танк. На нем стояли люди и смотрели в нашу строну.
— Ассорцы! — завопил глазастый Петрус и дал по тормозам.
— Давай, жми обратно! — заорал я, покрываясь мурашками.
Из пушки с такого расстояния мигом накроют!
Наверно нас спасло то что «харя» был ассорский грузовик. Когда танкисты поняли что мы не свои, мы уже мчались по деревне в обратную сторону. Грохотали в кузове канистры с бензином. Ольга вцепилась в меня обеими руками и даже дышать от страха забывала.
— Что там?! — крикнул я.
Петрус бросил взгляд в зеркало заднего вида и вдавил голову в плечи.
— Они за нами гонятся!
Мы выскочили за деревню и выбора у нас не было — только одна дорога среди черных сугробов — ведущая на станцию. Вокруг чистое ровное поле. Спрятаться негде. Эх, надо было в деревне прятаться! Бросить машину и драпать по дворам!
— Он нас догонит и раздавит! — завопил Петрус, делая большие безумные глаза.
— Через километр примерно мост через речку! За ним спуск и рощица березовая!
— Не уйдем!
— Я подожгу мост!
— Как?!
— Сброшу канистры посредине и связку гранат! Давай, гони!
Петрус гнал. Подтаявшая грязь летела в разные стороны из колеи.
Вот и мост. Тевтонские саперы его собрали еще летом. Дерево не успело потемнеть…
Я перебрался через оцепеневшую Ольгу, ближе к двери. Снял шинель, чтобы не мешала..
Петрус остановился, почти посредине моста. Я забрался в кузов и выбросил все канистры прямо на настил…
— Быстрее, Ивар! — орал Петрус.
Я открыл последнюю канистру и щедро плеснул сверху на мост, покрытый льдом и грязью, на другие канистры.
А если не загорится?!
Схватил две гранаты из ящика и увидел танк. Они, видимо решили спрямить дорогу, выйти наперерез, а выскочили к обрывистому берегу речки. Теперь танк шел вдоль берега метрах в трёхстах от моста. Танкисты торчали из верхних люков.
Я прыгнул на дорогу, махнул Петрусу.
— Гони!
— Ты куда?!
— Гони, я сказал!
Не оглядываясь на танк и на машину, я схватил две канистры скатился под мост. Пристроил обе возле опоры, открыл крышки и, сунув в каждую по гранате, свернул колпачки. Сколько там секунд у меня?
Какая разница! Я дернул веревки запалов побежал что есть духу. На третьей секунде рухнул под куст в сугроб и тут рвануло. Два хлопка слились в один и воздух с громким выдохом пронесся над головой… От удара правая нога онемела…
«Задело…» Я сел и увидел, как снег возле ноги пропитывается красным…
Часть моста просела в реку, и часть настила горела буйным пламенем с черными клубами дыма. Горящий бензин тек по льду. Танк остановился на той стороне и крутил башней. Танкистов не видно. Вспышка! Бабахнула канистра на мосту и полетела с огненным хвостом прямо в мою сторону. Я поднялся и заковылял изо всех сил по снегу, проваливаясь до колен. Ещё один хлопок за спиной!
Нога немела и не желала слушаться… Навалилась слабость и дурнота… «Надо повязку наложить…» Канистры на мосту взрывались одна за другой. Я не дошел до дороги пару шагов, нога подвернулась. Упал на бок, подтянул ногу к себе, попытался зажать рану. Руки скользили в крови… «Плохо дело…» подумал я и закрыл глаза.
— Не спи, Ивар! Не спи! — просила Эрика. Земля подо мной качалась и брыкалась. Лицо Эрики расплывалось, словно зрение теряло фокус или это слезы в моих глазах.
Рука Эрики на моей щеке. Хочу сказать, что все нормально, что я жив, но голова завертелась в бешеной карусели и я рухнул в черную воронку…
Приходили сны… Странные или бестолковые…
Плачущая Эрика.
— Оставьте меня с ним! Прошу вас!
«Конечно, оставьте! Ну почему ей не остаться?!» Стук колес и мелькающие в широком проеме двери лесопосадки…
«Моя нога! Она же торчит из двери! Она все длиннее! Встречный поезд ее сломает!»
Но на грудь лег кто-то невидимый, и тяжелый… Я пытаюсь сказать, позвать на помощь, но слышу только хрип…
Это мой хрип?
Танк едет по мосту, все ближе и ближе орудие наведено прямо мне в лицо… В руках канистра пустая. Мои ноги не хотят двигаться. Танк приближается и все не может приблизиться. Стучат его колеса. Тутух-тутух… А мне, почему-то не страшно. Я бросаю пустую канистру в танк…
Потом белый вагон. От белого цвета болят глаза. Потолок белый, простыня на мне белая и приходит кашель…Судорожный, он выворачивает меня наизнанку как рвота… Он хуже рвоты!