Ломиться в первый попавшийся дом не стал — услышал голоса и пошел на них, как раз на свет. Оказалось под фонарем располагался местный магазинчик, гордо имеющийся круглосуточным маркетом. На крыльце его стояли два покачивающихся нетрезвых аборигена, что прервали свой наверняка наполненный глубоким философским смыслом диалог о взаимном уважении и уставились на меня.
— П…п…ривет, м…м…ужики! У в…вас тут можно приобрести чего-нибудь быстро с…согреться? — пролязгал я зубами.
Один молча указал мне на дверь магазина. Я потопал и похлопал по бокам, отряхивая насколько возможно снег с обуви и одежды, и вошёл внутрь. Мигом нашарил взглядом полку с коньяком. Судя по количеству позолоты и широко известных названий на перекошенных этикетках, разливали это чудо в каком-нибудь ангаре в промзоне. Надеюсь, он хоть не откровенная паль, хотя я сейчас так окоченел, что почти пофиг, лишь бы начать опять уши и кожу на лице чувствовать и прекратило так колошматить.
— Ой, божечки, это же как вас угораздило? — сочувственно всплеснула руками полная дама средних лет в синем переднике, очевидно, местный продавец. — Вы что ли прям по снегу так и брели? Небось, машина заглохла?
— Нет, дорога закончилась, — попытался я ей улыбнуться, негнущимися пальцами выуживая из внутреннего кармана портмоне.
— Да как так-то! Батюшки мои! Куда ж вы заехали, если кончилась? На бригаду четвертую что ли свернули? И пешком оттуда по полю? Это ж больше трех кэмэ! Пальто у вас совсем худое, ещё без шапки и перчаток! Так же до смерти замёрзнуть то можно. Давайте я вам чаю горячего, у меня тут чайник есть.
— Нет, благодарю. Чай помог бы полчаса назад, сейчас уже только коньяк, — протянул ей трясущейся рукой купюру.
Милая женщина расторопно подала мне не только бутылку, на которую указал, но мигом извлекла из-под прилавка пластиковый стаканчик, а пока сворачивал пробку и наливал, ещё и ливерной колбаски шустро нарезала на доске. Блин, я эту ливерную колбасу последний раз ел у друзей в общаге ещё в студенческие времена, и тогда она мне дикой гадостью показалась. А сейчас стакан одним махом хлопнул, занюхал, зажевал и прямо ка-а-айф! Живём!
— А вы к нам в Ширгалькуль к кому-то ехали или заплутали просто в дороге?
Ага, значит, добрался я все же куда надо. Жидкий жар ухнул в желудок и стремительно начал разбегаться по венам, но до рук-ног-ушей ему еще было далеко, так что я сразу налил снова и послал вторую порцию вдогонку первой. Чуть не закашлялся, потому уже смог разобрать что за дикую бормотуху пью.
— К вам. Я девушку одну ищу, — прохрипел отдышавшись. — Валентину Иволгину.
Моя Светлана оказалась Валентиной, о чем сообщил мне Михаил — парень той самой Вороновой, а вот почему так вышло — объяснять отказался.
— Вальку Иволгу? — спросил мужской голос сзади, и, обернувшись, я увидел тех самых аборигенов, что с изумлением рассматривали меня, жадно косясь на початую бутылку. — Вот это номер! Стало быть из дому с одним городским уматывала, а теперь другой по ее душу приехал. Новый хахаль, небось? Это ж скольких она после Яшки переменяла? А тут корчит из себя…
Иволга… хммм… ничем не хуже “Света” звучит. Да и вообще, не пофиг ли как звучит имя женщины, главное, как звучит она сама в моменты страсти.
— А ну кончай девчонку языком поганым полоскать, Серега! — прикрикнула строго женщина на персонажа в фуфайке, чья пьяная рожа мигом мне показалась выпрашивающей кулака. — Не твое собачье это дело! Не слушайте его, дурака такого, Валюша у нас девушка хорошая, работящая, матери с младшими всегда помогала, чего попросишь — никогда не откажет…
— Ага, безотказная у нас Иволга… — мерзко хохотнул тот же Серега, и собутыльник ему поддакнул.
Я резко развернулся к нему, ощутив себя уже достаточно согревшимся для парочки активных движений, но, поймав мой прямой взгляд, языкатый болтун тут же сник.
— Да я че… — пробормотал он и мигом сменил тему. — Я это… мы с Андрюхой поинтересоваться чисто. Это… не подкинете нам на полторашку “Охоты”, а мы за то проводим вас к Вальке.