Мы не предали наши с тобой идеалы,мы храним этот давний завет,и Кинерет родной, как большая пиала,щедр, как прежде, и полон навек.
Мы навеки повязаны скрытою нитью,самой прочной из прочных цепей.То был просто кошмар,а совсем не наитье.О, скорей бы проснуться!Скорей!
«Руку жестом рассеянным ты перенес…»
Руку жестом рассеянным ты перенесмне на голову, и от тепланепосильною ношей, тяжелой до слезгрусть на сердце внезапно легла.
Неужели безжалостный рок повелелвыпить чашу до дна нам с тобой?Мы не ближе друг с другом на этой земле,чем на небе звезда со звездой.
«Рукой за милостью я тянусь —…»
Рукой за милостью я тянусь —мне крошечный нужен кусок.Мой вечер близок, на сердце грусть,мой путь одинок.
От века глухи к чужой нуждете, кто сыт и богат,но как же нищему не разглядеть,как голодает брат?
Бесплодная
Вот бы сыночка иметь довелось!Был он черноволос.Бродим в саду, не боимся росы —я —и мой сын.
Ури, мой свет и моя душа!Имя, как капли ручья.Черноволосого малышаУри – назвала бы я.Буду молиться, как Хана в Шило,и, как Рахель, страдать.Буду его ждать.
Судьба
Стучащий в ворота упрямой рукоюдавно изнемог.И капает кровь, и сочится струеюна прочный замок.
Не слышит никто.Где же сторож блуждает?Так тихо —как перед концом.
Я знаю:спасенье мое опоздает,и замертво я упаду на крыльцо.
Посещение
Хае
Осенним вечером на Родине, в палатке,в которой пол – земля, и дыры есть в стене,и где в углу белеет детская кроваткаи дали дальние – в окне…
Тяжелый труд, надежды, исступленье —я ваша. Как опять вас обрести?..…Вот дети подошли, застыли в изумленье:зачем же тетя так грустит?..
Ночью
Ури
Письма брошены, и перепутаних порядок. Как много их!Я простерта над ними, как будтота гадалка веков седых.
Только я, как она, назавтране пойду судьбу вопрошать,потому что Бог отказался,отказался мне помогать,
хоть и знает он сердце это,ту печаль, что оно хранит.Буду письма читать до рассвета,пока буквы не стерлись на них.
Молчание
Земля молчит – и будто саван грудь окутал,и будто сердце мне пронзил молчанья меч.Но я покуда здесь и жду еще покуда,и кровь стихов моих не прекращает течь.
Раз смерть молчит – умолкнем мы в ее объятьях,настанет день – и путь прервется у черты,но до чего же голос жизни нам приятен,как звуки эха его ясны и чисты!
Могильным холодом в лицо молчанье дышит,и ухмыляется чудовище в ночи.Но я покуда здесь, покуда здесь, ты слышишь?Срази меня словами! Только не молчи!
«Я запомню навек…»
Я запомню навек:как испуганный конь,колотится сердце в груди.Будто в лунную ночь, всюду бледный огоньи призрачный свет – впереди.
И внезапно почувствую вспышку в крови,будто послан мне знак от огня.Он напиться дает – и сгореть от любви,окружает и душит меня.
При свете форточки
О, как же недолго со мною он пробыл —тот луч, что скользнул сквозь стекло.Уже не мечтаю отныне я, чтобыздесь стало свежо и светло.
О солнце! О солнце! Блестящей оравойтвои рассыпались лучи,сверкали в росе и плясали на травах,горели в заката печи.
Я знала, что дни опустеют без света.В тоске подойду я к окну.Как к памяти солнца, я к форточке этойбез всякой надежды прильну.
Женщина
Вот она от головы до пят,вот ее забитый, тихий взгляд.Преданность, унынье и мольба:взгляд собаки битой иль раба.
Миг кристально чистый, ясный, узнанный,хоть и полон,скуп он на слова.
Тишина,и лишь порыв обузданный:господина руку целовать.
«Назови моим именем дочь —…»
Назови моим именем дочь —руку дай,постарайся помочь.Так печален в вечность уход!
И когда она подрастет,то мою сиротливую песнь,мой вечерний, грустный мотив —в золотую звонкую весть,в голос утра она превратит.