Я закрою дверь на замок,я заброшу в море ключи,чтоб мой дух смятенный не могна твой голос мчаться в ночи.
Знаю – ночи будут без снов,знаю – дни покроет туман.Утешенье мое – в одном:это сделала я сама.
«Я заберу себе взгляд твой нежный —…»
Я заберу себе взгляд твой нежный —сверкающий смех, глухую тоску,которым, как вспаханным полем безбрежным,я вылечить бедное сердце смогу,
Я заберу себе взгляд твой нежный,я заберу – и втисну в строку.
«Не осуждай меня: да, я виновна…»
Не осуждай меня: да, я виновна.Так отсрочь приговор и крах!Возлюбить себя?Ну что ж, безусловно,я себе – главный враг!
Не уходи с испуганным взглядом,и не плачь обо мне – смерть уйдет!Лишь месть моя стрелы наполнила ядом,в мое сердце стремит их полет.
Нынче все по-иному – никто не поверит:мы летим над землей, будто в сбывшихся снах.Мы с тобою на яхте, сверкает Кинерет,и над нами горит парусов белизна.
Мы когда-то сплетали из лунного светатот фитиль, что навеки связал нас с тобой.Все свершилось! Смотри: сон сбывается этот,мы бредем золотою тропой.
Станет память кристальной водой родниковой,давшей влагу сожженной земле.Эта ночь – навсегда. Ее светом окованряд за нею тянувшихся лет.
В лунных бликах наш двор неровный.По прохладе и тишинепоскорее бежим в коровник.Дышит ровно корова во сне.
Как тепло она шевелится!Как рогатый лоб ее крут!Наши с нею судьбы сплелисяцелым ворохом скрытых пут.
Земли вспаханные чернеют,воды утром горят синевой,
и проемы скал зеленеютутверждающей жизнь травой.
А в ущелье сером смелеет,розовеет цветок живой.
Буйную тропку в горахдолжен ли ты обойти?Чтобы увидеть твой страх —где же мне силы найти?
Что же туман окружил,горы окутал собой,если сиянье вершин —это награда за боль?
Это кажется странным:сквозь горечь от слез,сквозь упреки и злые словаиз далекого прошлого ветер принесшепот нежности, слышный едва.
Этот бой меж мужчиной и женщиной стар,смертный бой, до исхода сил.Потому что ты братом любимым мне стал,потому что ты сыном мне был.
«Есть разрешенное —
и есть запрещенное»
Никакие узы запретовперед пламенем не устоят,и, как стебель стремится к свету,так тянусь за нежностью я.
Ты поникшую душу отыщешьнад судьбою и смертью моей…Горе мне! От несчастной нищейотведи свои взоры скорей!
Я хочу одного:позабыть этот горестный миг,и несчастного сердца,в пустыне забытого, крик,
и вернуться и житьна вчерашней земле золотой,где растет мое деревонад голубою водой.
«Голос ветра холодного ночью возник…»
Голос ветра холодного ночью возник,голос ветра шепнул: «приготовься, сестра…»Так прости! И прими, как и в прежние дни,ношу горьких стихов, и усталость, и страх.
И по-прежнему будь мне опорой во тьме,и, как прежде, утешь, и верни мне покой, —недалекою ночью приблизится смертьи закроет глаза ледяною рукой…
«Только мертвые не умрут».
Й. Ш. К.
Лишь они остались. Лишь они теперьне пополнят список горестных потерь.И на перепутье, на закате дняпризрачной толпою окружат меня.
И не разлучат нас долгие года.Лишь потери наши – с нами навсегда.
Хаим Нахман Бялик – классик ивритской литературы. Его перу принадлежит как любовная лирика, так и полные боли и силы строки о доле и судьбе еврейского народа. На его стихи написаны песни и романсы. Его творчество переведено более чем на тридцать языков. Он считается одним из создателей современного иврита.
Бялик родился в 1873 году на хуторе Рады возле Житомира, в семье лесника. С семилетнего возраста, после смерти отца, жил в доме деда в Житомире, а в семнадцать лет уехал в Одессу, где начал публиковать свои стихи. До 1921 года он жил попеременно в Одессе и в Житомире. Принимал участие в Сионистских Конгрессах 1907 и 1913 годов, бывал в разных странах Европы и в США. В 1921 году он переехал в Берлин, а в 1924 поселился в Тель-Авиве, где сразу же его дом стал одним из центров культурной жизни. Поэт принимал участие в работе театра «Габима», Еврейского университета в Иерусалиме, Художественного музея в Тель-Авиве. Умер Хаим Нахман Бялик в 1934 году в Вене, после неудачной операции.