«Все телеги полны зерном…»
Все телеги полны зерном,и в лугах пасутся стада.К небесам, охваченным сном,распахнула осень врата.
Будто кто-то прочел наизустьстих Есенина налитой,и была разлита в нем грусть,словно солнца сок золотой.
Ветви полны птичьей возни,в них разыграна шумная пьеса,а тропинка мечтала в дождливые дни,как по ней пройдет поэтесса.
Она
Она тиха, как луч, скользящий по воде,она легка, как свет весны, что реку дразнит.Она поет, благословляя каждый день,а мой мотив звучит лишь раз в году на праздник.
И будет праздник сердцу моему:он для меня зажжет, возможно, свечи, —но к ней вернется, позабыв мою тюрьму,и будет горечь изливать ей целый вечер.
Я утешать умею, как она,прощать умею и не ждать ответа.И все ж ее покой и тишинамне показали, что за ней – победа.
Белые дни
Эти белые дни так длинны – будто солнца лучи.Велико одиночество, будто большой водоем.В небо смотрит окно, и широкое небо молчит.И мосты перекинутымежду вчерашним и завтрашним днем.
Мое сердце привыкло ко мне и умерило пыл,примирилось и стало удары спокойно считать,как младенец, что песню поет себе, глазки закрыл,потому что уснула и петь перестала усталая мать.
Как легко мне идти, мои белые дни,на неслышный ваш зов!Научились смеяться глаза, не прося ни о чем,и давно перестали подталкивать стрелки часов.Велики и прекрасны мостымеж вчерашним и завтрашним днем.
«Этот запах весеннего ливня, встающий…»
Этот запах весеннего ливня, встающийс камней тротуара,утонувшая в ярком сверканье стакана звезда,эта песнь фонарей, эта сказка под звуки гитары —я запомнила их навсегда.
Но не знаю совсем, был ли твой это взгляд,в самом деле,что зажег эти искры в крови,и не знаю, действительно шла я – с тобой ли, к тебе липереулком, немым от любви?
Это было весной,в каждой почке был смех сокровенный,кровь смешалась с вином золотым,и о каждом прохожем,что взор поднимал вожделенный,я считала, что он – это ты.
«Еловые ветви заснежены – кажется, будто летит…»
Еловые ветви заснежены – кажется, будто летитбольшая белая птица на фоне пустых небес.Как сказочный бледный цветок,в синем небе месяц висит —поскольку его погасить забыли – ему не по себе.
Моя огромная грусть покинула вдруг тюрьмуи повисла на фоне гор, как желтоватый дым.Смешок осторожный в сердце.И странно лишь – почемумужчина, идущий рядом, вовсе мной не любим?
«Армада солнц скользит по льду реки —…»
Армада солнц скользит по льду реки —разбившийся об лед корабль-пламя.Вверх на горе береза тянет две руки,как мальчик, что погнался за орлами.Плененный молниями облачный навесскользнул вдали и не задел небес.
И если сердце – в солнечных цепях,уединенье его в бездну не заманит.Дым поднимается к вершинам второпях,и синева тоски уходит с ним в тумане.И память, белая, как снег и этот лед,алмазы прошлого погасит и зажжет.
«Не встанешь у дверей, страдая и желая…»
Не встанешь у дверей, страдая и желая,колеблясь и стремясь вперед.В такой ненастный день душа моя нагаячудес уже не ждет.
Все ясно: встреча на углу, смятенье дома,и не унять у губ зажженной спички дрожь,рука дрожит, рука к руке влекома,никто не спросит: «ну, так что ж?»
Есть путь один, ведущий к краю бездны,к стенам, за коими – грядущая тоска.Из тех краев назад дороги неизвестны,забыты на века…
Из сборника «Зеленоглазый колосок»
Ночь
Тот, кто в дар получает большую луну, —ту, что помнит младенчество многих людей,колыбельных несчетное помнит число, —
тот, кто в дар получает большую луну,что колдует, вздымая волну на воде,чтобы с шелестом волн к нам легенды несло, —
кто ее получает – на том благодать.
Как ребячлива ночь и мудра!Что ей стоит все крыши в ладони собрать —будто ракушек это гора.
Зеркало