Ему позвонил рабочий из Каррары, старый товарищ по 68 году, Джо. Он не видел его около двенадцати лет, но помнил его высоким, крупным, с большими руками. Он был землекопом, потом, после мраморного кризиса, поступил на работу в администрацию округа, а теперь стал — как он сказал по телефону — муниципальным работником. Прошло время, однако группа каррарских рабочих осталась сплоченной, теперь к ним присоединились сыновья, которых они с детства брали с собой на собрания, чтобы защитить их от болезни спортивных фанатов и дискотек, и поэтому они сразу усвоили, что в мире есть настоящие проблемы. Они собирались каждый день и рассуждали о политике, анализировали экономическую ситуацию в мире и в Италии, спорили, до сих пор шли ссоры между троцкистами и сталинистами, сторонниками Бордиги[22] и Грамши[23], говорили о Каутском Булганине Димитрове, ошибках Третьего Интернационала. Они были коммунистами, как если бы Берлинская стена никогда не падала, даже никогда не существовала. В действительности они были далеки от реальности, думал он. Только в Карраре, из-за изолированности района, из-за ситуации экономической и социальной отсталости, из-за особых культурных и политических причин, могли оставаться подобные типы активистов. Он вспомнил сына могильщика: когда тот родился, отец положил ему в кровать партизанский автомат, у могильщика было красное лицо и рыжеватая борода, он пил и быстро пьянел. Когда он в 68 году ездил в Каррару проводить собрание, могильщик провоцировал его, хватал за грудки, говорил ему как бы шутя, обдавая запахом плохого вина: «Ты интеллигент, а значит, можешь стать предателем».
Сейчас Джо организовал культурный центр, Красный штаб, и просил его прийти к ним поговорить. Они хотели знать — почему десятки тысяч чернокожих в Лос-Анжелесе взбунтовались, ограбили супермаркет и подожгли его, стреляли в полицейских? Почему в Лос-Анжелесе сорок два чернокожих были убиты? Только из протеста против белых полицейских? Он так долго жил в Северной Америке, может ли он объяснить, почему происходят подобные вещи? А особенно — почему чернокожие не совершают революцию?
Ему хотелось ответить, что никто отныне не может совершить революцию, даже они. Придя к ним, он ограничился тем, что сказал, что североамериканские чернокожие объективно идут впереди, так как переживают своего рода новую ситуацию без выхода, у них нет прошлого и нет будущего, как будет скоро и с рабочими Каррары. В Америке случается, что тот, кому плохо, в один прекрасный день берет оружие и начинает стрелять очертя голову, а обитатели гетто, отчаявшиеся, ожесточенные, жаждущие мщения, берутся за оружие, стреляют в полицейских, грабят и поджигают торговый центр. Но на этом все и кончается. В больших городах, в Лос-Анжелесе, Чикаго, Нью-Йорке — всюду бедняки и отверженные, на границах гетто гражданская война не прекращается ни на один день, без иллюзий и перспектив. Безрассудные и отчаянные восстания, но не революция. Время Черной Власти прошло навсегда. Черные пантеры были убиты один за другим агентами ЦРУ, чтобы прикончить их в Детройте, были даже брошены полицейские на танках, и город так больше и не оправился от катастрофы. Разве только, как всегда бывает, когда невозможна будущая самоидентификация, чернокожие ищут ее в прошлом и становятся последователями Аллаха или примыкают к мистическим сектам телевизионных проповедников. Но то же самое происходит у нас, достаточно посмотреть на феномен Лиг[24] или возвращение мусульманского фундаментализма. Когда нет будущего, каждый пытается воссоздать или придумать себе прошлое (и я, в сущности, сделал то же самое, мелькнула на мгновение у него мысль). Поверьте мне, — заключил он, — в университетских городках больше марксизма, чем в черных гетто. «Смотря что понимать под марксизмом», — сказал Джо.
Рабочий с рыжеватой бородой и красным лицом проводил его к машине. «Теперь ты ни во что не веришь, — сказал он, — видишь, я был прав, а Ленин ошибался. Интеллигенция никогда не изменяет своему классу, слишком хорошо она устроилась». И обнял его, без злопамятности.
Глава четвертая
Не помня, что она там, он вошел в ванную. Обнаженная, она сидела на биде и резко повернулась в его сторону. Черной молнией блеснул хлыст волос, белое лицо мелькнуло над широкой аркой плечей. Ее улыбка, между гордостью и смущением, поднялась из глубины ее далекой души: и он поспешил ей навстречу.
22
Бордиги Амадео (1889–1970) — один из основателей Коммунистической партии Италии, образованной в результате раскола Социалистической партии на Ливорнском съезде 1921 года. Подверг острой критике просталинское перерождение Третьего Интернационала.
23
Грамши Антонио (1891–1937) — итальянский политик, философ, литературный и театральный критик, один из основателей Коммунистической партии Италии, выдающийся представитель итальянской культуры XX века.
24
Лиги представляют собой политические объединения, недавно появившиеся в Италии; они рождаются под эгидой территориальной общности и региональной самобытности и часто несут на себе печать ксенофобии и даже расизма. —