Он вышел на улицу, чтобы оценить витрину целиком, и остался доволен. Что-что, а уж витрины у них всегда выделялись на фоне других, одинаковых, как близнецы. Да и сам магазин, оформленный на французский манер – с зеркалами и бархатными портьерами – привлекал тех, кому по душе была элегантность Старого Света.
Теперь можно было подняться в мастерские. Рабочий день уже начался: за дверью почтовой конторы звонил телефон, в соседних комнатах визжали шлифовальные станки и пахло горячим припоем.
По лестнице затопали грузные шаги, и появился мастер-переплавщик.
– Привет, – сказал Джеффри. – А я как раз шел к тебе. Сегодня Ванессы не будет, и завтра тоже, так что не зажигай ее печь.
Мастер – рослый, даже чуть выше него самого, с длинными, как у гориллы, руками – недовольно дернул краем рта. На лице его ясно читалось: «Могли бы и раньше предупредить», – но, коротко взглянув на Джеффри, он не стал перечить.
Оставалось заглянуть с тем же известием к управляющему. Он отыскался на одном из складов третьего этажа, где был занят тем, что взвешивал лист золота для штамповщицы. Та терпеливо ждала поодаль, склонив хорошенькую, волнами завитую головку.
– Не придет? – озабоченно повторил управляющий, когда мастерица, получив лист, ушла. – Захворала, что ли?
– Да нет, ничего серьезного. Тетка увезла ее в Дейлсфорд[7], на воды, только и всего.
Покончив с утренними делами, он вернулся в магазин. Там уже стоял посетитель, и Фредди показывал ему недорогие кольца. Дело он знал, даром что выглядел безобидным увальнем, так что можно было не вмешиваться. Однако скучать не пришлось: колокольчик над дверью тренькнул, и вошли две дамы. Одна, совсем еще юная, но решительно неинтересная, была одета в старомодное черное платье с рукавами-буфами, что придавало ей унылый и безнадежно провинциальный вид. На другой, к его немалому удивлению, был глубокий траур, сшитый хорошо и со вкусом. Джеффри поздоровался – учтиво, но более сдержанно, чем обычно приветствовал дам. Девушка с буфами ответила: «Доброе утро». Ее спутница промолчала. Подняла густую креповую вуаль.
Два тигровых глаза[8] – больших, светло-коричневых, с дивным муаровым блеском – посмотрели на него в упор и тут же опустились, будто на окне задернули шторы. Было ей от силы лет двадцать пять, и была она похожа на театральных див с открыток. Маленький рот с губами, изогнутыми в форме лука. Смелые росчерки темных бровей на белоснежном матовом лбу.
Идеальная работа.
– Чем могу быть полезен? – спросил Джеффри.
– Мы хотели бы заложить брошь, – сказала младшая.
Он привычно отмерил необходимую порцию удивления.
– Осмелюсь напомнить, что это ювелирный магазин. Быть может, вам нужен ломбард?
Невзрачное лицо ее стало почти испуганным.
– Прошу прощения, но нам сказали…
– Кто? – поинтересовался Джеффри, осторожно, чтобы не спугнуть.
Удовлетворившись названным именем, он кивнул.
– Я могу посмотреть вещь и оценить ее. Если она мне понравится, я ее возьму. Обычно я плачу больше, чем в ломбардах, но срок выкупа меньше. Вам решать.
Траурная красавица хранила молчание, словно все происходящее ее не касалось. Девушка с буфами достала из сумочки футляр, в котором лежала массивная золотая брошь: две перекрещенные лопаты в обрамлении из ленты с надписью Cooee[9]. По банальности с этим сюжетом могли поспорить разве что бесконечные гербы Федерации, но в комплекте с парой великолепных тигровых глаз эту безделицу стоило взять.
Он осмотрел брошь, взвесил ее и назвал цену. Младшая девушка повернулась к спутнице и сделала несколько быстрых жестов.
Проклятье! Впервые в жизни подсунули фальшивку. Глухонемая красавица – есть ли на свете что-то более нелепое? Чудовищно нелепое. Противоестественное. Однако отступать было уже поздно.
Она сжала кулаки, выставив большие пальцы, и резко свела их вместе, так что стукнули костяшки.
7
Дейлсфорд – популярный курортный город с минеральными источниками в ста километрах от Мельбурна.
9
Cooee (читается «Куи») – заимствованный у аборигенов и широко распространившийся среди белого населения Австралии клич для поисков потерявшихся в буше, аналог русскому «Ау». Часто используется в качестве названий.