– Хочешь, погуляем перед ужином? – спросил он, взойдя на веранду.
– Не знаю, – безразлично ответила Ванесса. – Может быть.
Был ранний субботний вечер, но дом казался необитаемым, как в будни; лишь в дальнем, кухонном его конце угадывалась жизнь. Насвистывая, чтобы разогнать тишину, Джеффри поднялся в свою комнату. Там, к его удивлению, обнаружился Эдвин: он сидел за столом, обложившись книгами, и что-то строчил в тетрадке.
– Перестань свистеть, – раздраженно сказал он. – Ты мне мешаешь.
– Так выйди, – отозвался Джеффри, снимая сюртук. – Дом достаточно велик для нас двоих.
Эдвин скрипнул зубами, но лезть в бутылку не стал и, собрав свое добро, демонстративно хлопнул дверью. Это было, по большому счету, глупо: задерживаться в спальне надолго Джеффри не собирался. Прикинув, что времени до ужина еще полно, он переоделся в костюм для прогулок и вышел из дома. Ванесса по-прежнему читала, сидя в плетеном кресле.
– Давай пройдемся, – предложил он уже настойчивей. – Скучно же все время сидеть. До ручья и обратно. Ну?
После недолгого раздумья она вздохнула и, закрыв книгу, протянула ему.
– Отнеси на место. Я пока оденусь.
Полумрак библиотеки разгоняла единственная настольная лампа, освещая разложенные учебники и хмурое лицо Эдвина. Джеффри нашарил на стене выключатель, зажег верхний свет и оглядел полки. Пустого места, однако же, с ходу не нашлось. Где, интересно, мог стоять этот Эдгар По? Чтобы скрыть замешательство, он снова принялся насвистывать: прилипчивый мотивчик всё никак не шел из головы.
– Ты что, нарочно? – выпалил Эдвин. – Готов бегать по всему дому, лишь бы испортить мне экзамен?
– Мне нет дела до твоих экзаменов, – сухо ответил Джеффри через плечо.
– А чего тогда пришел? Почитать захотелось?
– Представь себе.
– Да ты не знаешь, каким концом книги на полку ставятся!
Что это с ним сегодня? – недовольно подумал Джеффри. Развоевался не на шутку. Маленький наглец – сытый, высокомерный, весь в пурпуре и золоте[17]. Только вот чьими трудами эти пурпур и золото достались?
– Зато я знаю такое, о чем в книгах не пишут. И лучше тебе, Винни, поджать хвост. Когда сидишь на пороховой бочке, надо быть осторожней с тем, у кого коробок.
Он подошел к столу, чтобы лучше видеть, как кровь отливает от нежной кожи, не знающей бритвы. Ошибка природы, жалкая пародия на мужчину.
– Вы чего расшумелись? – донеслось из-за неплотно прикрытой двери, и на пороге возник отец. – Не надоело еще?
– Его спроси, – кивнул Джеффри в сторону брата. – Он сегодня не в духе.
И, втиснув книгу на ближайшую полку, вышел навстречу Ванессе.
Господи, да настанет ли этому конец? – подумал мистер Вейр устало, возвращаясь в кабинет. Почему они постоянно ссорятся? В детстве ведь такого не было. Старшие дрались, конечно, но всё больше между собой, Эдвина не трогали. Когда все это началось? После смерти Эффи? Нет, позже… Подростком он стал вдруг обидчивым, вот тогда и пошли эти стычки на ровном месте.
При ней все было не так. Она умела усмирить детей, едва прикоснувшись к клавишам. Музыка их околдовывала – это у них от матери, такая восприимчивость. Что с ними стало потом? Несса – да, у нее талант, никуда не деться. Только из-за этого и приходится, скрепя сердце, держать ее в мастерской. Но при этом – совершенно несносна, будто не прививали ей хороших манер ни в школе, ни дома. Стыд один. Кто ее возьмет замуж? Музыку забросила: за инструмент не садилась уже лет пять. А сколько денег он стоил!
Самое ужасное – та ее компания из художественной школы. Как она однажды пригласила их в дом, и это было сущим кошмаром: вульгарные девицы, которые курили тайком и обсуждали темы, о которых порядочные женщины и думать постесняются. Конечно, он запретил ей с ними общаться – и разве он не был прав? Бедняжку Хильду чуть удар не хватил, когда они начали говорить о каких-то непристойностях прямо за обедом. Дороти себе не позволяла такого – всегда была послушна, скромна. Прислала вчера письмо; все жалуется на жаркий климат. Он, конечно, в чем-то перед ней виноват: очень уж пленительны были те черные опалы, найденные в Лайтнинг-Ридж. А мистер Крейг, владелец шахты, увидел Дороти и сказал, что никакие опалы не стоят такой красоты. Но она ведь сама согласилась на этот брак – без уговоров, без принуждения.
Сидя за столом, машинально листая бумаги, на которые давно не смотрел, мистер Вейр перебирал детей, как четки, словно надеялся вернуть былое, перечислив их и нанизав на нить той, прежней жизни. Роберт, Джеффри, Ванесса, Дороти, Эдвин. Но нить давно порвалась, они рассыпаются один за другим, и дом все холоднее с каждым годом.