Итак, тетя Груня взяла на себя кухню и бога, а с внешним миром Ия была одна лицом к лицу.
Доверенность она оформила в конце концов, справку от врача представила в сберкассу и деньги получила - семьдесят два рубля с копейками. Но в тот же день пришел агент по страховке. Оказалось, что отец застраховал себя, но на случай смерти, а не от болезни и срочно-срочно нужно вносить квартальный взнос, а иначе все пропадет. Ия подумала-подумала и отдала деньги.
На следующий день - новое волнение. Пришла повестка: дом назначен на снос. Жильцам предлагают в двухнедельный срок выбрать квартиру для переселения. Выбрать квартиру? Ия не решалась без отца. Что она понимает в районах, этажах, как соберется, что возьмет с собой, что бросит? И как сложиться без отца, как перевозить больного? Можно ли ему переезжать вообще? Можно ли жить в суете переезда? Ия спросила районного врача, нельзя ли поместить отца в больницу временно. Та сказала, что это трудно, больницы неохотно берут хроников, тянут. И вообще дома ему лучше, две сиделки при одном человеке - такого в больнице не будет. Можно ли перевозить? Нет, не стоит, надо отложить, добиться отсрочки. Добиться? Где добиться? Кого просить? Ведь дом предназначен на снос.
Переезжать или не переезжать? И куда? И когда?
В эту пору и появился Маслов.
Он пришел незаметно, мягкий и настойчивый, и все пошло "как по Маслову". Председатель кассы взаимопомощи сам принес на дом безвозмездную ссуду. Какой-то неведомый сослуживец вернул отцу давнишний долг. Честно говоря, Ия подозревала, что сослуживец этот изобретен Масловым. Выяснились сроки сноса - второй квартал будущего года, горячку пороли зря, срок назначили с запасом, хватало времени для неторопливого выбора. За ордером Маслов поехал сам, объяснил, кому надлежало, что речь идет о видном ученом, тяжело больном, нуждающемся в особых условиях, привез ордер на прекрасную квартиру неподалеку, на фрунзенской набережной, с окнами на Москву-реку и Нескучный сад. Ии самой захотелось переезжать как можно скорее.
В первое время Ию тяготило вмешательство Маслова. Она невольно боялась, что тут же будет предъявлен счет: принимаешь услуги, принимай и ухаживание. Но Маслов проявил деликатность, он не навязывался, ни разу ни единым намеком не обмолвился о своих чувствах. Но постепенно, настойчиво и незаметно стал своим человеком в доме. И вот уже тетя Груня советуется с ним, что готовить больному, и врач ему, а не молоденькой девчонке дает инструкции, и отец с надеждой смотрит на гостя живым левым глазом, улыбается спокойно, если Маслов в комнате, беспокойно косится на дверь, если незнакомый пришел без Маслова. Непослушными губами силится выговорить: "Мма... Ммасс..." Все чаще Ия думает, что отец был бы доволен, даже благодарен ей, если бы она ввела Маслова в семью.
От Алеши между тем приходили письма по вторникам, раз в неделю, во второй половине дня. Оказывается, он не поленился, специально написал на почту, чтобы его письма клали в почтовый ящик около шести вечера. Письма большей частью были коротенькие, торопливо-шутливые, чувствовалось, что Алеша не без труда соблюдает Недельное обязательство, обеспечивая псевдовторник, спохватывается где-то в субботу вечером, после испытаний, расчетов, добавочных докладных и деловых встреч. За все время пришло только одно обстоятельное письмо, писанное на промежуточном аэродроме, где Алеша застрял из-за нелетной погоды.
"Друг-девушка!
Здравствуй! И прими письменный эрзац-вторник.
Друг-девушка, ты можешь быть довольна мной, я не разбрасываюсь, не отклоняюсь, не перескакиваю с темы на тему, с океанского дна в космос, но прямым путем иду к намеченной и тобой утвержденной теме.
Будет модель человека... и даже модель общества, группы, во всяком случае.
Дело в том, что для экспедиции на Юпитер одной машиной не обойдешься. На Ио придется создать группу, притом неоднородную. Там потребуются:
машины-строители для сооружения базы и радиостанции;
транспортные машины - эти будут доставлять исследователей на Юпитер и поджидать их на спутничной орбите;
исследователи-иоволазы - ныряльщики в глубины Юпитера;
ремонтные машины, обслуживающие строителей, шоферов и иоволазов;
стационары-вычислители для обработки добытых фактов и пересылки их на Землю по радио, и одна из них - машина-командир, координирующая всю эту деятельность, ибо с Земли командовать практически нельзя, радиосигнал на Ио идет минут сорок, а то и больше. Полтора часа от привета до ответа. Не покоординируешь.
Нужны машины самостоятельные и разные. Разные - подчеркиваю трижды. Бесчувственным нужна была бы разная программа, а нашим - чувствующим разные характеры.
Например, строителям и ремонтникам нужно повышенное чувство скуки, пусть работают не покладая рычагов по двадцать четыре часа в сутки.
Транспортникам, наоборот, скука вредна. Ведь им придется терпеливо ждать на орбите, терпеливо преодолевать пустыни космических просторов.
Исследователям нужен голод, точнее, острая жажда открытий и минимум осторожности. Нужна отвага, и даже самоотверженная. Вероятно, многим придется идти на верную гибель, нырять без надежды на возвращение, лишь бы добыть новые факты, хотя бы по радио о них доложить.
А стационарным машинам, координатору в том числе, отчаянность ни к чему. Им по чину рассудительность, расчетливость, разумная осторожность.
Разные! Все разные!
Ивушка, друг-девушка, я твержу это слово "разные", "разные", я подчеркиваю "все разные", потому что тут зерно истины. Ни на минуту я не забывал, что наши машины в идеале - модель человека. Помнишь, мы с тобой спорили, кто гармоничнее, мужчина или женщина? И вот ответ: оба гармоничны, потому что дисгармоничны. Гармония в сочетании неодинаковых. До-ре-ми-фа-соль-ля-си - равноправные ноты в мелодии. "До" не должно зазнаваться, считая себя первым и единственным, мотив не построишь на одной ноте. Симфония - в гармоничном сочетании нот, команда - в гармоничном сочетании характеров. Семья - в гармоничном сочетании характеров, мужского и женского, неодинаковых, неодинаковых, неодинаковых...
Ведь мы с тобой тоже гармоничная команда, аккорд из двух нот. Правда, друг-девушка?"
Ия перечитывала письма Алеши с раздражением и умилением. Они умиляли ее, как милые воспоминания далекого беззаботного детства, и раздражали своим детским беззаботным эгоизмом, болтовней о пустяках, невниманием к подлинной жизни. Машины-ныряльщики, машины-проверяльщики, Юпитер со спутниками, тысячи атмосфер, тысячи градусов - кому это нужно все? Миллионы лет люди жили, не ведая про Ио, - ни холодно ни жарко от этой чужой Луны. Бирюльки все эти откровения Алеши. Подумаешь, достижение модель гармоничной команды! Пусть наведет гармонию в живой команде из трех личностей. Все разные, и все беспомощные: парализованный старик, темная, ничего не понимающая, напуганная жизнью бабка-сектантка и восемнадцатилетняя девчонка без заработка и специальности с двумя иждивенцами на руках. Вот где проблема.
Ия чувствовала, что Алеша уходит от нее в прошлое, в ее собственное детство, которое кончилось в тот момент, когда она увидела хрипящего отца на полу и побежала за соседями, чтобы взгромоздить его на кровать. С тех пор реальностью стала тумбочка с лекарствами, а Алеша - романтичным воспоминанием. Алеша уплывал в дымку, а в реальной жизни был Маслов, необходимый, надежный, всепроникающий, всеобволакивающий.
И тогда Ия решила написать письмо, сказать ясно, что для нее время игрушек прошло, началась взрослая жизнь, пора решать, как ее строить: вместе или врозь?
Девушки-читательницы, не пишите вы писем, не надейтесь выяснить чувства на почтовой бумаге. Это я, автор, говорю вам на основе своего авторского опыта. Слова многозначны, их можно толковать так и этак. А суть выражается улыбкой, выражением глаз, прикосновением. Мизинцем в свое время Алеша выразил свою любовь, мизинчиком Ия показала, что ждет объяснения. Но в конверт она не могла же вложить мизинчика.