Чем объясняется столь малый накопленный запас снарядов у СОРа до начала третьего вражеского штурма, не говоря уже об острой нехватке людского пополнения, вооружения и других материальных средств?
П. Моргунов объясняет это тяжелым положением, сложившимся весной и летом 1942 года на южном крыле советско-германского фронта, а также некоторой переоценкой возможностей Севастопольского фронта, его боевого потенциала вышестоящим командованием[11]. Но, судя по многочисленным донесениям командования СОРа командованию Крымского фронта за период с января по май 1942 года, которому СОР подчинялся с момента его образования в январе 1942 года после освобождения нашими войсками Керченского полуострова, у Севастополя начались проблемы с нехваткой боезапаса для артиллерии. К апрелю 1942 года доставка боезапаса в Севастополь сократилась в 4 раза[12].
В то же время основной поток всех видов ресурсов направлялся армиям Крымского фронта, на который делалась основная ставка в планах по освобождению Крыма и деблокаде Севастополя[13]. Севастополю же отводилась второстепенная роль в этих планах не без ведома Ставки. Таким образом, недальновидность и местничество командования Крымского фронта, при передоверии сверху, наряду с объективными причинами, сыграло свою основную роль в трагедии Севастополя.
Эти суровые выводы подтверждаются словами из отчета командующего Северо-Кавказским фронтом С. Буденного начальнику Генерального штаба Красной армии генерал-полковнику А. Василевскому и наркому военно-морского флота адмиралу Н. Г. Кузнецову от 12 июля 1942 года, в котором он, «отдавая должное организации и руководству обороной СОРа со стороны командования СОРа», отмечает: «Помимо преимущества противника в танках и господства его в авиации причиной преждевременного падения Севастополя явилось отсутствие значительных запасов боевого снабжения, и в частности, боезапаса, что было основной ошибкой командования Крымского фронта. Не числовое соотношение сил решило борьбу в конечном итоге к 3.07.42 г., а ослабление мощи огня защитников. При наличии боезапаса СОР мог продержаться значительно дольше».
В докладе также отмечается, что «к началу 3–го штурма Севастополя СОР имел меньше 2,5 боекомплекта снарядов крупного калибра, меньше 3–х боекомплектов снарядов среднего калибра, меньше 6 боекомплектов снарядов мелкого калибра и около 1 боекомплекта мин, что совершенно недопустимо. В то же время период длинных ночей не был использован для подвоза при еще слабой блокаде Севастополя»[14].
К этим обстоятельствам можно только добавить, что «надежды Крымского фронта на деблокаду Севастополя не осуществились в результате несостоятельности его командования», как об этом написал в своей книге «Дело всей жизни» Маршал Советского Союза А. Василевский[15].
После тяжелого поражения Крымского фронта и оставления остатками наших войск Керченского полуострова 23 мая 1942 года, командование Северо-Кавказским фронтом, занимавшееся организацией эвакуации войск из Керчи, в этой сложной обстановке не сумело оперативно помочь Севастополю, в первую очередь, в подаче максимального количества боезапаса по заявкам СОРа, несмотря на настоятельные требования командования СОРа ввиду надвигающейся угрозы третьего штурма Севастополя[16].
Только 30 мая 1942 года Военный совет Северо-Кавказского фронта на своем заседании рассмотрел и удовлетворил заявку СОРа в боезапасе, выделив из запасов фронта 6 боекомплектов снарядов[17]. Но время было уже упущено и перевезти столь значительное количество их по изложенным выше причинам удалось лишь частично, что в конечном счете и решило судьбу Севастополя.
К особой проблеме исследования истории последних дней обороны Севастополя относится информация полковника Д. И. Пискунова о создании в казематах 35-й береговой батареи в ночь на 2 июля временного руководства Приморской армией в виде Военного совета армии, избранного на демократических началах старшими командирами и политработниками армии для руководства обороной и продолжением эвакуации, ввиду того, что, согласно приказу командующего СОРа, оставляемый в Севастополе старшим военачальником на одни сутки командир 109-й стрелковой дивизии генерал-майор П. Г. Новиков в ночь на 2 июля был обязан эвакуироваться со своим штабом. Войска же оставались сражаться до последней возможности в районе Херсонесского полуострова или должны были самостоятельно прорываться в горы к партизанам[18].