Молодые люди купили по стакану брусничной воды и несколько блинчиков, а к ним — плошечку янтарного меда, пахнущего липой и летом.
— Я даже не подозревала, что это так восхитительно! — выпалила Юлия Павловна, прожевывая третий блинчик. — Вася, Вася! Это самый счастливый день в моей жизни!
— Ни за что не поверю! — парировал он. — Вы ведь в Москве театры видели, слушали лучших певцов… Что вам наши жалкие перепляски?
— Я ни разу не была в театре, — призналась Юлия. — Мой опекун запрещал выходить из дома, врачи категорически… О, Вася! Посмотрите! Это цыгане!
Василь сразу схватился за кошелек.
И правда, по лугу важно вышагивали смуглые стройные люди. Мужчины в шапках, украшенных петушиными перьями, женщины в пестрых юбках и шалях, юркие чумазые детишки с пятками, заскорузлыми, как старая репка.
Василь смотрел на них настороженно и с неприязнью, и в то же время сердце его быстро заколотилось. Ему всегда казалось, что еще немного, и он узнает среди этой пестрой болтливой толпы родные черты, и мать выйдет к нему навстречу, прищуривая черные глаза.
Но на самом деле такого никогда не происходило, да и произойти не могло. Это Василь понимал. Поэтому и теперь он предложил Юлии Павловне уйти подальше. С цыганами свяжись — потом хлопот не оберешься.
Как назло, Юлия Павловна не захотела уходить. Цыгане произвели на нее почти мистические впечатление. С недоеденым блинчиком и недопитым стаканом сладкой воды, она разом забыла и про еду и про питье, чего цыгане не могли не заметить. Одна из них, особо неприглядная цыганка, черная, как котелок, с трубкой в зубах, подошла к барышне.
— Хочешь, погадаю, красавица? — развязно спросила она, не выпуская трубку изо рта.
— Иди отсюда, — посоветовал Василь.
Цыганка смерила его взглядом, потом присмотрелась внимательнее.
— Не из наших ли будешь? — спросила она.
— Еще чего. Я племя ваше терпеть не могу.
Юлии Павловне надоело ждать.
— Погадай, бабушка! — она протянула старухе денежку.
Та проворно сцапала монету черной рукой и спрятала в карман юбки.
— Погадаю, красавица моя серебряная, — сказала она нараспев, усаживаясь на траву и раскладывая шаль. Из кармана юбки она достала колоду старинных огромных карт, засаленных и потрепанных. — Ляля тебе всю правду скажет!..
— Ты ври, да не завирайся, — буркнул Василь, зорко наблюдая по сторонам. — Может, пойдем, Юлия Павловна?
Старуха неодобрительно покрутила головой:
— Эх, паря, тороплив ты и горяч. Из-за своей горячности и беду примешь…
— Да что ты болтаешь!
Старуха подалась вперед, оскалив желтые, но на диво ровные зубы:
— Не по себе дерево рубишь!
Василь залился краской до ушей, не найдясь с ответом. На его счастье Юлия Павловна не обратила на это внимания. Она была поглощена процессом гадания.
Цыганка перемесила засаленную колоду и бросила на шаль первые три карты. Они шлепнулись, как куски сырого теста.
— Вот ты, серебряная моя, а вот рядом с тобой богатства несметные! Много у тебя денег, а будет еще больше. Будешь ходить в золоте-каменьях, жить в палатах каменных. Будут у тебя десять детей и муж знатный!
— А за кого я выйду замуж?.. — спросила Юлия Павловна, решительно ничего не понимавшая в таинственных знаках и картинках.
— Будет у вас с мужем любовь, как у горлинки с голубком. Будете ездить на гнедой четверке, на серебре есть-пить… Позолоти ручку, дорогая, лучше мужа разгляжу…
Юлия Павловна сунула старухе еще две монетки.
— Вижу мужа! Красавец! Военный! Бравый, смелый! С саблей золотой! С медалями на груди! Вот!.. Слышу, как медали позвякивают!
— Ну, хватит! — обозлился вдруг Василь. — Наврала — и будет с тебя.
— Вася! — мягко упрекнула его Юлия Павловна.
Старуха недобро повела на Василя темным глазом, он гордо выпятил подбородок, встретив ее взгляд:
— Ох, паря, — сказала она. — Хлебнешь ты горя. Вижу и твою дорогу.
Она подманила его поближе. Что-то было в этой старухе. Василь нехотя, но починился, наклоняясь к цыганке. Она больно дернула его за кудри, заставляя наклониться еще ниже. Василь недовольно засопел, но в это время цыганка сказала тихо, чтобы не услышала Юлия Павловна:
— Жить тебе в чужих краях, там, где скалы стоят, где люди все злы и никому ты будешь не нужен, и никто тебе будет не брат.
— Молодец, нагадала, — насмешливо сказал Василь. — Да промашка вышла! Крепостной я. Кто меня в дальние края отправит?
— Вот она и отправит, — кивнула цыганка на Юлию Павловну. — Не по своей воле поедешь, а в цепях!