Июльская страда
Почему, когда и как она могла забыть это? Накануне, сбежав от гулкости субботнего одиночества в опустевшей квартире и отупляющей жары, она забрела в дальний угол лесопарка. Здесь парк, действительно, превращался в лес, сюда не дотягивались асфальт и гравий узаконенных дорожек. Лишь едва заметная тропинка, петляя между сосен, бежала к большой поляне, где перемигивались друг с другом ромашки, клевер, иван-да-марья, а заросли иван-чая казались джунглями. За поляной, на склоне оврага, цвели и благоухали липы.
Лена, не обращая внимания на неровность земли под ногами, на прицеливающихся к обнаженным рукам и плечам комаров, на кусающуюся исподтишка крапиву пошла через поляну. К липам? Или назад, в детство, в маленький городок над большой рекой, в старый парк, где бабушка собирает в полотняный мешочек жёлтые звёздочки липового цвета, пахнущие летом и мёдом? Сколько лет она не вспоминала об июльской липовой страде, а сейчас картинка в мельчайших подробностях всплыла перед глазами. И пересохшие вдруг губы ощутили вкус липового напитка, не лечебного, горячего, прогоняющего морок осенне-зимних простуд, а прохладного, летнего, настоянного на только что собранных цветах.
Лена, как в воду, опустила лицо в отяжелённые медвяным цветом ветви. Древний инстинкт собирательства заставил руки потянуться к цветкам, сорвать их, пачкаясь в пыльце. Ветви вздрогнули, но не от боли, а от благодарности – цветочное убранство, как золото королев, не только украшало, но и тяготило.
Лена прихватила из дома только почти игрушечный рюкзачок, куда с трудом умещались ключи, мобильник и кошелёк. Положив сорванные цветы в карман, она пообещала шепотом «Я вернусь завтра!»
И вот, воскресным утром, когда нормальные люди отдыхают на даче, готовятся к штурму заграничных достопримечательностей или, в крайнем случае, досматривают самые сладкие сны, Лена собирает липу. Вместо полотняного мешочка – пакет из Биллы, и нет рядом бабушки, и издали доносятся не крики чаек над рекой, а гул машин, бегущих за лесопарком по шоссе к центру города. Но так ли уж важны мелкие детали, если вокруг – медово-зелёное царство липы, и воздух кажется позолоченным то ли от солнца, то ли от пыльцы, а деловитое гудение пчел и щебет неведомых лесных птиц заглушают дальние городские шумы.
Здесь, в коконе цветущих лип, время исчезало. Пальцы, словно вспомнив старые навыки, ловко и нежно обрывали золотые соцветия, легко и светло думалось о дочке и муже (как им отдыхается без неё, не скучают ли?), о долгожданном отпуске на тёплом море.
И вдруг Лена увидела мыльный пузырь. Переливающийся всеми цветами радуги, он на секунду повис на ветке липы между цветов, подобно волшебному яблоку, созревшему не ко времени. Миг - и пузырь исчез. Лопнул, брызнув в лицо чем-то удивительно душистым.
Лена моргнула, не веря собственным глазам. Откуда тут взяться мыльному пузырю? И в ту же секунду услышала детский смех. Раздвинув липовые ветви, она увидела хохочущего мальчика лет четырёх-пяти. Черноглазый смуглый малыш пытался поймать мыльные пузыри, которые, как фея с волшебной палочкой, отправляла в полёт над поляной девушка в голубой майке и застиранных до белизны коротких джинсовых шортах. Ленина дочка тоже любила гоняться за мыльными пузырями. А Лене нравилось запускать их так, как это делала сейчас незнакомка – не выдувая, а просто взмахивая палочкой с пластмассовой петлёй на конце.
Пузыри получались отменные. Целыми стаями они взлетали и, послушные воле переменчивого ветра, то уносились к соснам, то опускались на иван-чай. Иногда мальчику удавалось прервать хлопком ладошек призрачное существование пузыря, но порой особо живучие пузыриные особи взлетали выше сосен и исчезали в безоблачной синеве неба.
- Смотрите, тут пузыри-близнецы!
Лена не заметила, когда и откуда на поляне появилась рыженькая девочка. Чуть постарше мальчика, наверное, ровесница Лениной дочки, очень худенькая, в лёгком стареньком сарафанчике, она застыла, вытянув ладошку и вглядываясь, как в неведомое чудо, в двойной мыльный пузырь. А когда пузырь всё-таки лопнул, девочка, ничуть не расстроившись, принялась собирать цветы и плести венок.
Незнакомка в шортах всё взмахивала палочкой, словно дирижируя бесконечным танцем мыльных пузырей. Лена только сейчас заметила, что никакой трубочки с мыльным раствором у девушки нет. Только палочка с петелькой на конце. Что это? Новое изобретение? Или обман зрения? И новые дети – тоже обман? Их теперь было на поляне пятеро. Или шестеро.