- Смотрите, сколько я набрала! – часть экрана, на котором началась следующая сцена (кажется, опять бомбёжка? Спасёт ли от бомб подвал?), закрыла ладошка с горкой земляники. Верхняя ягодка скатилась и упала туда, где догорала после прямого попадания снаряда легковая машина. – Попробуйте, они такие вкусные!
Рыженькая высыпала ягоды в Ленину ладонь и улыбнулась:
- А вы что собирали? – девочка показывала на пакет из Биллы, наполовину заполненный липовым урожаем.
- Цветы липы.
- А их разве едят?
- Их не едят, их заваривают. И пьют полученный отвар.
- Ух ты! Я никогда не пробовала. Я тоже хочу собирать липу!
Липу захотели собирать все. Через пятнадцать минут Ленин пакет был набит цветами до отказа. Уставшие дети прилегли в тени деревьев. Самые маленькие дремали, старшие тихо переговаривались и смеялись.
- Они понимают друг друга? – удивилась Лена.
- Как все дети во все времена, - улыбнулась Ника.
- Вы их вывезли из зон конфликтов? - Лена всё еще пыталась найти обыденное объяснение, хотя прекрасно понимала, что увиденное выходит за рамки реальности.
- Нет. Вывезти всех невозможно.
- Вы их спасаете переносом в другое время? – в детстве и юности Лена прочитала немало фантастики.
- Такое возможно. Но делать так нельзя.
- Да, эффект бабочки, - Лена помедлила, надеясь, что Ника сама всё объяснит. Но та молчала, наблюдая за тяжёлым шмелём, запутавшимся в листьях липы.
- Ника, ты кто? – не выдержала Лена. – Ты из будущего? Или с другой планеты? И я…Как я попала сюда именно сегодня? Я потом всё забуду? А если нет? Я должна хранить всё это в тайне?
- Много вопросов. А времени мало, - Ника показала на детей. Их осталось всего троё: рыженькая девочка игралас чернокожим мальчишкой в «камень-ножницы-бумага», а Вагиз спал, подложив ладошку под смуглую щеку. – Откуда я – неважно. И объяснять трудно, и, собственно, ни к чему. Ты ничего не забудешь. Рассказывать можешь, но поверят ли тебе? Случайно ли ты сюда попала? Меня учили, что любая случайность в каком-то измерении оказывается закономерностью. А теперь – самое важное. Мы спасаем не конкретных детей: Вагиза из Сирии, Ифе из Южного Судана, Кристину из Донбасса или Пабло из Колумбии. Мы спасаем, точнее, пытаемся спасти народ в целом. Ты никогда не задумывалась о том, откуда берутся у народа, пережившего войну, силы? Как ребенок, прятавшийся изо дня в день от бомб, малыш, на глазах которого убивали, мучили, насиловали, остается человеком? Как он, именно он, исправляет то, что сотворили взрослые? Строит дома и храмы. Пишет песни, прославляющие любовь, несущие радость?
- Всё равно не понимаю, - растерянно сказала Лена, - как они попадают сюда? Наяву? Во сне? Это гипноз? И еще: вы же не можете всех детей вот так…лечить. Или заряжать, не знаю, как сказать. Как вы выбираете, кого переносить… И почему сюда? Что здесь особенного, в нашем парке?
- Начну с самого простого. В парке ничего особенного. Как и в сотнях других мест по всей земле, где сегодня побывали другие дети. Наши с тобой ели землянику и собирали липу, другие – ловили рыбу или искали ракушки на берегу моря. А вот пузыри – их пускали все. Даже учёные не могут объяснить мощнейший эффект от этого пустякового занятия. К сожалению, всех детей мы «зарядить» (ты хорошее слово подобрала, молодец) не можем. Специальный отдел выбирает тех, кто потом станет «точкой радости жизни». Условный термин, но мне нравится. Как они попадают сюда? Опять слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него быстро. Времени уже нет.
Лена, испугавшись, что не успела в последний раз посмотреть на Кристину, оглянулась. Рыженькая осталась одна. Она сняла венок из ромашек и повесила его на ветку липы. Улыбнулась Лене. И исчезла, словно растаяла.
- Я не должна этого делать. Нарушение инструкции. - Ника смотрела не на Лену, а на венок. – Бомба попала прямо в дом, где Кристина жила с бабушкой. Подвал завалило обломками, бабушкино сердце не выдержало. Кристина осталась совсем одна. Её нашли, обессилившую, обезвоженную. Завтра её привезут сюда, в центральную детскую больницу…
…Лена вышла из парка. Солнце еще не скрылось за горизонтом, а в небе уже появилась луна, круглая, как большой мыльный пузырь, призрачная и прекрасная, как надежда.