— Здравствуйте, — смущённо произнесла она, дуя на покрасневшие от мороза пальцы. — Я не помешала вам?
Мать откликнулась сразу:
— А, это ты, Леночка! Раздевайся, проходи к столу… Сынок вот мой приехал… На побывку…
А юный лейтенант во все глаза разглядывал вошедшую — Леночку Спасаеву, свою бывшую одноклассницу и свою бывшую первую любовь. Впрочем, почему бывшую? Провожая его, Леночка, неумело поцеловав Владимира на прощание, сказала, что будет непременно ожидать его.
Через некоторое время, посидев ещё за столом и поговорив о самом разном, но больше всего, конечно же, о войне, Владимир и Леночка ушли. Ушли к ней, к Спасаевой, домой. Она пригласила. Владимир твёрдо пообещал маме, что он очень скоро вернётся, и ещё добавил, чтобы она не очень скучала, пока он короткое время будет отсутствовать. Мать с горечью и любовью взглянула на сына, согласно кивнула головой:
— Приходи, Вовочка, только поскорее: мы ж с тобой и не побалакали даже как следует…
… У Спасаевых из взрослых никого не было. И как только они вошли в неказистую хатенку и сняли верхнюю одежду, Леночка вдруг сразу же бросилась к Владимиру на шею и жадно-неумело, но жадно-припала к его немного обветренным губам. От неожиданности лейтенант чуть было не задохнулся, а затем, сделав глоток живительного воздуха, сам крепко обнял Леночку Спасаеву и стал непрерывно покрывать прохладное ещё лицо её своими горячими поцелуями.
— Я люблю тебя! — страстно и бессвязно шептал он задыхающимся от волнения голосом.
Леночка Спасаева ничего не отвечала на эти безумные его слова, лишь всё сильнее и сильнее прижимала своё упругое и горячее тело к возбуждённому телу лейтенанта Котлякова. А потом вдруг хрипло произнесла еле слышным голосом:
— Я хочу иметь от тебя ребёнка…
Владимир не сразу понял, что сказала Леночка, а поняв — он глубоко изумился её словам, ужаснулся, подумав, зачем, мол, такие жертвы и упрямо мотнул головой:
— Не надо, родная… Зачем?… Война идёт, люди сотнями и тысячами гибнут, и меня могут убить… Я не хочу, чтобы ты…
Она прикрыла ему рот ладонью:
— Замолчи!.. Не говори больше ни слона об этом!.. И запомни: меня ничего не пугает… Я хочу… хочу иметь от тебя ребёнка!
Владимир на какой-то миг разжал объятия, Леночка быстро выскользнула из них, решительно набросила на дверь крючок и задёрнула на окнах занавески.
— Любимый!.. — прошептала она, и её сильные девичьи руки с новой силой обхватили шею Владимира.
И время для лейтенанта замерло… Он словно бы впал в беспамятство…
… Домой он заскочил уже под самое утро, проклинал себя за всё на свете — и за неумелую и пылкую любовь с Леночкой Спасаевой, и за то, что так предательски мало побыл, пообщался с мамой, а время уже — увы! — торопит его в дорогу…
Мать молча и сиротливо сидела у стола перед ровно горящей свечой и печально, не мигая, смотрела на родненького сына. Владимир смутился, ещё более остро почувствовал свою вину и ещё раз крепко-прекрепко обнял мать.
— Прости меня, родная, — прошептал он, и снова глаза его непроизвольно увлажнились.
— Что ты, сынок! — мать нежно погладила волосы сына, совсем как в детстве. — Бог с тобой!.. Ваше дело молодое… Я ни капельки не осуждаю тебя… Не бери ты дурного в голову…
— Прости, мама, мы так обо всём и не поговорили… А я… я обещал ведь тебе…
— Ничего, Вовочка, миленький ты мой, мы ещё обо всём — обо всём после войны проклятой поговорим да побалакаем. Наговоримся вволю. Лишь бы живы все были… Лишь бы живы…
Владимир, протерев рукой глаза, тяжело вздохнул:
— Мама, мне пора уезжать.
— Я знаю, сынок… Я тебе рюкзак уже сготовила… В дорогу…
— Мама, милая! — опять задохнулся в приливе любви и нежности к матери своей родной Владимир. — Прости!.. Виноват я, что мало побыл с тобой…
— Перестань, Вовочка, не надо. Ты мне вот что ответь: может, не нужно тебе было из штаба на фронт проситься? А, сынок?… Ведь там стреляют…
— Мама, я же тебе всё уже объяснял…
— Хорошо, сынок, больше не буду: вольному — воля…
«Вольному — воля… — резануло в памяти лейтенанта. — А ведь я это уже где-то слышал. Но где?… Господи, да эго же на днях было — Ротмистров мне тоже так сказал…».
— Сынок, передавай мой привет братикам своим, моим сыночкам Вале и Васе. Скажи, люблю я их… И живыми домой жду…