— А к тому. Ты почему это на девчат вовсе не обращаешь никакого внимания?
— На каких это девчат?
— На обыкновенных, — на нашенских медсестёр… Я, например, с Алиной… в хороших отношениях. Валька, вон, с Фаиной дружит. А ты… Между прочим, братан, мне кажется, что Вера на тебя глаз положила. Замечаешь?
— Ничего я не замечаю и замечать не желаю, — Владимир вздохнул. — А вообще-то, уважаемые брательнички, у меня есть… невеста…
— Как?! — в один голос воскликнул Василий и Валентин. — Кто?…
— Я надеюсь, вы помните Леночку Спасаеву? Ну, из параллельного класса… Так вот, мы с ней собираемся пожениться. После войны, разумеется. А война… Гитлера мы уже гоним, и я надеюсь, война уже не долго продолжаться будет…
— Ну ты и даёшь! — восхищённо воскликнул Василий. — А, пожалуй, ты и прав: я, видимо, тоже скоро окольцую одну дивчину. Какую — знаете и сами: Алину. Она, вроде бы, не против, хотя я её об этом ещё не спрашивал. Представляете, как будет здорово, если свадьбы сыграем вместе, в один день!.. Что ты думаешь по этому поводу, Валька?
Валентин вздохнул:
— У меня с этим вопросом всё не так просто. Между мной и Фаиной, между нашими отношениями торчит этот чёртов Никанор; раньше Фаина его, по-моему, недолюбливала, а теперь, кажется, привыкает к нему.
— Ты, брат, поговори с ней. По-серьёзному… — посоветовал Владимир Валентину.
— А что, это дельная мысль! — охотно, и даже с каким-то энтузиазмом, согласился Валентин. — И я не буду откладывать на завтра то, что я смогу сделать сегодня. Итак, брательники, я на полчасика отчаливаю.
— Куда? — спросил Василий.
— На Кудыкину гору! К Фаине, чёрт побери, к ней же: я поговорю с ней прямо сейчас.
— Что ж, успехов тебе, Валька.
У медиков было на удивление тихо, Валентин даже подумал ненароком: «А не разбежались ли все по домам, да ещё и по случаю окончания войны?!». Он заглянул в одну комнату — никого, в другую — пусто, толкнул дверь третьей и… И сердце его от неожиданности чуть было не остановилось!.. На кровати — полулёжа на ней — страстно целовались Фаина и Никанор!..
— Фаина! — сдавленно и глухо воскликнул Валентин. — Фаина!..
Застигнутая врасплох парочка мигом вскочила с кровати. Фаина, покраснев, отвернула от Валентина лицо, а Никанор зло выдохнул прямо в покрывшиеся туманом глаза Котлякова:
— Стучать надо, лейтенант! Стучать!.. Интеллигентные люди всегда и везде так поступают…
Убитый неожиданным зрелищем Валентин не смотрел на подёрнутое злом лицо Зенина, он не сводил глаз со своей любимой Фаины.
— Фаина! — снова, но уже с тоской в голосе произнёс он.
И Фаина подняла лицо.
— Никанор, выйди, пожалуйста, на улицу! — попросила приказала она. — Мне нужно сейчас же, без свидетелей, выяснить отношения с лейтенантом Котляковым.
Зенин нехотя протопал к двери. И как только он переступил порог, Фаина упрямо вздёрнула голову.
— Ну, — сказала она, — что? Говори…
— Фаина, я глазам своим не верю… Ведь совсем недавно ты клялась мне!.. Я не верю…
— Извини, Валентин, но тебе придётся поверить. Не знаю, право, как получилось, но я… полюбила капитана Зенина.
— Как же так? Ведь ты мне говорила, что у тебя с Никанором ничего такого нет и не было, что он врал тогда, когда мы с ним подрались…
— Я тебе сейчас всё объясню…
Валентин рассеянно молчал некоторое время, а потом, собравшись с духом, сказал:
— Не надо, Фаина, мне ничего объяснять. И так всё ясно и понятно. Я — ухожу… Навсегда… Но прежде, чем я переступлю порог в последний раз, я хочу прочесть моё стихотворение, посвящённое тебе и только что сочинённое:
Он замолчал, проглатывая комок, подступивший к горлу, потом сказал:
— А теперь, Фаина, прощай.
— Погоди!
— Чего тебе ещё?
— Валентин, можно я поцелую тебя на прощание?
Валентин грустно и тоскливо улыбнулся:
— Давай не будем… Не надо сентиментальности, обойдёмся без слёз. Прощай, и будь счастлива! С другим…