Аэровокзал жил своей обособленной, неумолчной, беспокойной и торопливой жизнью, казалось бы не зная ни сна, ни отдыха изо дня в день, из месяца в месяц. И в жизни этой были свои закономерности и постоянства. Как, например, постоянны и закономерны были повторявшиеся час от часу объявления и напоминания местного радиоузла, которые лишь изредка нарушались какими-либо экстренными сообщениями, касавшимися в общем-то задержки прибытия или вылета очередного лайнера, поисков засидевшегося в ресторане, а может быть, задремавшего в одном из кресел беспечного, сморенного ожиданием пассажира.
Однажды июньским днем, когда весь вокзал был насквозь пронизан солнечными лучами, льющимися в его распахнутые окна с лазурного безмятежного неба, радио сообщило о том, что владельца чемодана, оставленного без присмотра в третьем зале ожидания возле газетного киоска, просят зайти к дежурному по аэровокзалу.
Чемодан был обнаружен при следующих обстоятельствах. Как сообщил дежурному сотрудник аэропорта, этот чемодан нашли двое молодых людей, улетавших с туристской группой в Швецию. Один из них, с усиками, в большой кепке, рассказал: он увидел издалека знакомую женщину, рассматривающую журналы, разложенные на прилавке киоска, и решил подойти к ней. Пока они с товарищем пробирались через зал, женщины возле киоска не оказалось. Куда она делась, молодые люди не знают. Была ли это действительно знакомая — они теперь тоже утверждать не смеют. Не уверены также и в том, что обнаруженный чемодан принадлежал именно ей. Киоскерша сообщила, что женщина рассматривала журнал «Экран», но, не купив его, ушла.
В течение дня радио объявляло об этой находке шесть раз. Странно забывчивый пассажир не явился. Чемодан, после досмотра, был оставлен в столе находок аэровокзала. Но хозяин его не пришел и туда.
Глава вторая
Маленький каменный городок Чоповичи, хорошо отмытый грозовым полуночным ливнем и теперь щедро залитый ясными лучами утреннего солнца, красуясь черепичными крышами, сияя глянцем еще непросохших торцовых мостовых и пронзительной зеленью густой виноградной лозы, обвивавшей веранды, калитки, заборы и стены домов, уютный, прилежный пограничный городок Чоповичи отходил ото сна, протирал очи.
Было воскресенье, звонил церковный колокол, и домохозяйки с сумками и корзинками спешили в противоположную от костела сторону, на городской базар.
Ах, какой отменный базар в Чоповичах! На нем, кажется, можно закупить всякой снеди и провизии не то что на неделю, но даже на целый месяц. Но никто, слава мадонне, этого не делал. Кому это надо, скажите на милость, если каждое воскресенье можно спокойно себе идти на базар и покупать все, что обрадует твою душу. Только, чур, идти надо как можно раньше, ибо к тому времени, как на городской привокзальной площади откроются лавки и магазины, чоповичский базар, словно хамелеон, ловко вдруг изменит свое обличье. Не успеешь и глазом моргнуть, а уж там, где только что лежали на прилавках груды редиски, огурцов, спаржи, салата, лука, вишни, ранних яблок, раннего картофеля, дичи, свиные окорока да бараньи тушки, теперь продаются одежда и обувь. Одним словом, с открытием тесных ларьков и шикарных магазинов, расположенных преимущественно на широкой привокзальной площади, чоповичский колхозный базар в мгновение ока превращается в барахолку.
Сколько же народу съезжается по воскресеньям в Чоповичи? Сказать невозможно. Тут и крестьяне из окрестных колхозных сел, приезжающие на фурах, велосипедах, мотоциклах и грузовиках, тут и жители ближайших городков и местечек, добирающиеся до Чоповичей поездами, на собственных автомашинах и такси, тут попадаются и гости из областного центра, и даже иностранные и отечественные туристы.