Разговаривал с ним сам начальник заставы майор Евгений Степанович Васин. Выслушав взволнованную, но негромкую речь сержанта, все его догадки и доказательства, майор Васин спросил:
— Вы не преувеличиваете?
— Никак нет, — ответил сержант.
Майор, помедлив, сказал:
— Наблюдайте, высылаю тревожную группу.
— Есть продолжать наблюдение. — Сержант выдернул штепсель из розетки, спрятал трубку в холщовый мешок, который висел у него на боку и в котором лежали еще и сигнальные ракеты с ракетницей, и все той же неторопливой, скучающей развалочкой пошел обратно вдоль проволоки и скоро вновь очутился на виду у всей густо и шумно населявшей дамбу публики. ОН был здесь. Сразу отметил сержант Чернышов и вздохнул с облегчением. Он даже обрадовался ЕМУ, как старому знакомому. Теперь ОН сидел, обхватив колени руками, и сторожко, напряженно и с любопытством следил за сержантом. Чернышов поймал этот его всполошенный взгляд и, еще больше сощурясь, подкинув на плече автомат, стал смотреть немного в сторону, на игравших с мячиком девочек, однако не выпуская ЕГО из поля зрения. Потом сержант прошел еще несколько шагов вдоль забора, делая вид, что теперь его внимание привлекла шумная компания молодых людей, танцевавших под магнитофонную музыку какой-то модный танец, какого сержант Николай Чернышов-младший не знал, какой, вероятно, совсем недавно завезли к нам в страну, поскольку два года назад, когда Николай Чернышов еще не был сержантом, носил штатский костюм и изредка посещал танцевальную площадку заводского Дворца культуры, такого танца еще не танцевали. Но за два года можно черт знает что импортировать, быть может, и этот танец уже устарел, просто Николай Чернышов давно не бывал на танцах. Так думал сержант, глядя на танцующих и продолжая тем временем искоса следить за НИМ. Сейчас было важно, чтобы ОН не схватился, не вспугнулся, не ушел. Тогда ЕГО трудно будет искать, ЕГО придется искать в городе, а быть может, где-нибудь и подальше: уехать в неизвестном направлении в такси, а там, предположим, пересесть на поезд и снова где-то сойти, на какой-нибудь остановке, — одним словом, запутать след не так уж трудно, не требуется особой хитрости, а вот распутывать все это будет потруднее. Но ОН, кажется, всего-навсего лишь вообще чем-то обеспокоен, он просто встревожен, взволнован, нетерпелив, как будто горькие предчувствия угнетают ЕГО. И в то же время ОН неотступно следит за Чернышовым, это совершенно ясно. Пусть следит, решает сержант. Тем более что и газик с тревожной группой уже выкатывается на дамбу со стороны города.
Тревожную группу возглавляет другой сержант — Чернышов-старший, Сергей.
— Ну, где твой? — спрашивает Сергей у брата, на ходу выпрыгивая из машины и подбегая к забору. Вслед за ним выскакивает вожатый, тоже сержант, с огромной, серой, жарко дышащей овчаркой по кличке Астра, а последним мчится, скатываясь с дамбы, первогодок, чернявенький рядовой, ловкий, ладненький и уже расторопно знающий службу солдат. У него над верхней губой даже пушок еще не обозначился, так он юн, тогда как сержанты Чернышовы начали бриться, а инструктор службы собак, который был, наверное, на целых шесть месяцев старше даже самого старшего Чернышова, уже отрастил модные ныне бакенбарды, за которыми заботливо ухаживал и которые, как ему казалось, очень шли к его курносому и лупоглазому лицу.
Все они, сноровисто выскочившие из машины, были охвачены одним нетерпеливым желанием как можно скорее, мгновенно, вступить в дело и возбужденно глядели на Чернышова-младшего, стоявшего, сощурясь, перед ними по ту сторону забора.