Скоро в дверях появляется Виктор Петрович Деткин и, шаркая ногами о половичок у порога, смущенно кланяясь, говорит, обращаясь к тете Клаве:
— Опять я вас буду стеснять.
— Когда женишься, некогда будет других стеснять, сам вроде меня будешь стеснен, — говорит за его спиной Самойлович, слегка, дружески похлопывая юношу по плечу и подталкивая к столу.
Деткин, не сопротивляясь, охотно повинуется.
Чай пьют не спеша, с вишневым вареньем, которое очень любит Виктор Петрович. Лейтенант вообще обожает сладкое и стесняется этой своей мальчишеской приверженности, но ничего не может с нею, проклятой, поделать, лишь жеманничает, краснеет и ложку к розетке тянет робко, но настойчиво. Рука, держащая эту ложку, действует в данное мгновение самостоятельно, вопреки разуму и воле его.
— Я вот все думаю о подвиге сержанта Осокина, — говорит, откашлявшись, Деткин. — Я никак не могу понять, почему он до сих пор даже посмертно не награжден?
— У него была награда, — отвечает Самойлович, — медаль «За отвагу», которую он получил в сорок третьем году, когда мы охраняли тылы действующей армии.
— Нет, эту медаль не надо считать! — живо восклицает лейтенант. — Я говорю о последнем подвиге сержанта.
— Ходатайствовали, — говорит старшина. — Последний раз года три тому назад майор Васин занимался, но в политотделе отряда неохотно отнеслись к его ходатайству.
— Почему? Заставе присвоено имя героя, а он даже посмертно не награжден! — изумленно глядит на седого старшину безусый лейтенант. Потом он переводит взгляд на тетю Клаву и спрашивает у нее: — Это же странно, правда?
— Правда, правда, дорогой, — поспешно соглашается тетя Клава.
Она тем временем подкладывает в розетку лейтенанта еще несколько столовых ложек варенья. Лейтенант смущается, хочет поблагодарить, отказаться, попросить не класть ему больше, но язык не слушается его.
— Дело в том, — говорит старшина, — что нет достаточного числа свидетелей.
— Но вы-то свидетель! — восклицает Деткин.
— Я свидетель, но меня одного мало.
— Но ведь есть подтверждение местных жителей! Наконец, протоколы допроса бандитов. Разве этого мало? Сержант Осокин совершил такой подвиг! Вы меня понимаете? — в возбуждении спрашивает лейтенант, поочередно глядя на собеседников.
— Понимаем, понимаем, — участливо говорит тетя Клава, а сама сочувственно думает: «Совсем еще мальчик».
Уж совсем догорела вечерняя заря на той стороне, за рекой, за границей, угомонились на груше дикие голуби, когда Виктор Петрович Деткин, всласть напившийся чая, наговорившийся с Самойловичами, покидает их гостеприимную квартиру и выходит на улицу.
В это время на крыльце казармы стоит майор Васин и смотрит, как невдалеке от ворот двое пограничников, отправляющиеся в секрет, заряжают оружие. Солдаты проделывают это с машинальной, давно и четко отработанной, завидной легкостью, чуть ли не в два приема. Дежурный по заставе что-то говорит им в напутствие, солдаты, вскинув ремни автоматов на плечи, уходят бок о бок за ворота.
День и ночь, день и ночь уходят вот так наряды с заставы, свернув за воротами направо, свернув за воротами налево. И так же в положенное время возвращаются справа и слева к воротам заставы, разряжают во дворе оружие: дежурный, осмотрев автоматы и карабины, разрешает внести их в казарму и поставить в пирамиду. Меняются наряды, сменяются дежурные, лишь майор Васин почти бессменно день и ночь несет свою службу. В канцелярии стоит койка, заправленная по-солдатски, на которой майор, ослабив поясной ремень и расстегнув ворот гимнастерки, иной раз отдыхает, засыпая по привычке быстро, словно проваливаясь в вязкую, глубокую, темную яму, но так же быстро и освобождаясь от сонной одури, как только отворится дверь и появится бесшумно ступивший за порог дежурный. Следом за дежурным входят строгие, безмолвные юноши-солдаты во всем своем боевом снаряжении. И майор, поднявшись с койки, застегнув ворот, подтянув ремень, расправив под ним гимнастерку, произносит обычные здесь и в то же время самые значительные и необходимые каждодневно и каждочасно слова:
— Приказываю вам выступить на охрану Государственной границы Советского Союза.
И солдаты, получив указания, уходят.
Какой-нибудь час спустя дежурный по заставе вновь появляется в дверях канцелярии уже с иными солдатами, вернувшимися с границы. И майор выслушивает их рапорт. А днем еще надо сделать и то, и другое: выйти в условленное место на встречу с офицером сопредельного государства для выяснения и уточнения всяких формальностей, переговорить с семионовским председателем сельсовета, съездить на колхозные сенокосные угодья, расположенные в непосредственной близости от границы, встретиться с кем-либо из членов добровольной народной дружины… Вот в этих-то случаях и подменяют майора старшина Самойлович и лейтенант Деткин.