— Чёрт! — воскликнул буфетчик. — Хватайте их, ребята!
Он достал высокий стакан молока и тарелку с полдюжиной свежих крекеров.
Том Диллон долго сидел, украдкой поглядывая вниз на свои разодранные брюки и запачканные грязью ботинки. Освещение в вагоне-ресторане было ослепительно ярким; ему казалось, будто он на сцене. Том держал в руке высокий стакан, потягивал прохладное молоко и, смежив веки, пережёвывал приятную плоть крекера, ощущая, как она обволакивает его рот и язык.
— Как по-твоему, — спросил он тихо, — можно это назвать обильной едой?
— Я бы сказал, что это и впрямь очень обильная еда, — ответил, улыбаясь, буфетчик.
Том Диллон принялся сосредоточенно жевать очередной крекер, ощущая во рту весь его объём. «Это всего лишь вопрос времени», — думал он в ожидании.
— Ещё молока?
— Да, — сказал Том.
И он с неослабным интересом, с неподдельным, напряжённым вниманием, на какое был только способен, наблюдал, как наклоняется, поблёскивая, белый пакет, как из него беззвучно течёт прохладное белоснежное молоко, словно ночной бег весны, заполняет весь стакан, доверху, до самых краёв, и переливается…