Его отчаянный поступок, как мы теперь можем судить с высоты исторического опыта, не возымел результатов. Клеймо душегубов осталось не за палачами какого угодно происхождения, как это должно было бы быть, а лишь за теми, кто принадлежал к определенной этнической общности. Даже, если точнее, не за конкретными палачами, а за самой этнической общностью в целом.
Неслыханный антисемитский взлет, которым сопровождалось крушение коммунизма в России, сопровождался и возвратом к прежним мифам в их первозданной аутентичности, что современные погромщики успешно эксплуатируют вот уже более десятилетия. Сюжет закольцевался, и нет пока никаких гарантий, что этот порочный круг будет разорван.
1. Горизонт. 1991. № 10. С. 43.
2. Подробному исследованию этого дела посвящена изданная в Москве в 1934 году книга Александра Тагера «Царская Россия и дело Бейлиса». Ее автор был расстрелян пять лет спустя – 14 апреля 1939 года; (реабилитирован 4 апреля 1956-го), а сама книга изъята из продажи и библиотек, оставшись запретной до 1990 года. Все приводимые мною детали, касающиеся «бейлисиады», можно найти в этой книге и в трехтомном стенографическом отчете «Дело Бейлиса», изданном в 1913 году.
3. Юхиева Ю. Этнический состав и этносоциальная культура населения Петербурга. Л., 1984. С. 211
4. Там же.
5. Общая газета. 2000. № 27. С. 14.
6. Новый журнал. 1969. № 96. С. 202.
7. Русское богатство. 1915. № 2.
8. Русские ведомости. 1915. 26 марта. С. 3.
9. Чернов Виктор. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953. С. 315.
10. Бейзер Михаэль. Евреи Ленинграда. Иерусалим, 1999. С. 49.
11. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), бывший ЦГАОР (Центральный государственный архив Октябрьской революции). Ф. 272. Оп. 17. Д. 14. Л. 112.
12. Чуев Феликс. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 272-273.
13. Nеdava J. Trotsky and the Jews. Philadelphia, 1972. P. 117.
14. См., например, газету «Завтра» (1998. № 11. С. 3).
15. Чуев Ф. С. 198 и 272.
16. Наш современник. 1997. № 9. С. 30.
17. Бейзер Михаэль. С. 50-51.
18. Бондаренко Владимир. Прыжок с корабля современности // Завтра. 2000. № 25.
19. Дикий Андрей. Евреи в России и в СССР. М., 1994, с. 461.
20. Арутюнов Аким. Досье Ленина без ретуши. М., 1999. С. 538.
21. Русская мысль. 1988. 11 ноября. С. 8.
Постскриптум
В этой главе, как и положено, изложено с максимальной краткостью мое видение той ситуации, без чего нельзя понять то, что случилось потом. И что, собственно, и является прямой, непосредственной темой задуманной книги. Поэтому в ткань самой главы вообще не включена полемика с Солженицыным, выпустившим первый том своего сочинения «Двести лет вместе», который хронологически совпадает с тем отрезком времени, что отражен именно в этой главе. Однако полное расхождение между тем, что пишет Солженицын, и тем, что пишет автор этих строк, требует объяснений.
Строго говоря, в объяснении не было бы нужды, если бы автором сочинения «Двести лет вместе» был бы кто-то другой: мало ли выходит книг, где позиции авторов диаметрально противоположны и где одним и тем же фактам дается различная оценка? Но когда и сами факты, то есть реально имевшие место исторические события, столь разительно не совпадают друг с другом, это не может не озадачить. Тем более если оппонентом выступает человек с таким громким именем, обладающим большой притягательной силой, несомненный и всемирно признанный моральный авторитет, который априорно не может быть неправ в изложении исторических событий. «Презумпция шедевра», как точно обозначил ситуацию один из самых убедительных критиков «шедевра» (Резник Семен. Вместе или врозь? // Вестник. Балтимор. 2002. № 8), туманит читательский взор…
Нет ни малейшего сомнения в том, что, если бы эту (такую!) книгу написал кто-то другой, она не привлекла бы к себе ровным счетом ничье внимание, – настолько она вторична, компилятивна, тенденциозна и (назовем вещи своими именами) противоречит реальности: выдавать донесения полицейских агентов и полицейские протоколы за свидетельства, достоверно отражающие действительность, за информацию о подлинных фактах – такого мне в исторической литературе, даже и просто в выдающей себя за историческую, встречать еще не приходилось.
Справедливости ради надо сказать, что априорность правоты автора книги «Двести лет вместе» если все еще и существует в читательском представлении, то только на Западе. «Опыт семилетнего (теперь уже девятилетнего. – А. В.) пребывания литературного патриарха на родине вполне доказал, что его писания в любом случае не оказывают на умы ровным счетом никакого воздействия» (Иванов Сергей А. Проколы сиамских близнецов // «Неприкосновенный запас» на ПОЛИТ.РУ. 2001.14 ноября).
Впрочем, и Запад с удивлением и огорчением пересматривает имидж непогрешимого классика, к чему сам же классик его и понудил.
«Солженицын написал свою книгу, чтобы продемонстрировать безусловное зло еврейского народа на фоне терпимой и даже благожелательной политики царского правительства и доброго отношения к евреям русского народа» (Вашингтон Таймс. 1901. 23 сентября). Заголовки других статей, опубликованных американской прессой: «В круге первом антисемитизма», «Еврейская энциклопедия – орган антисемитской мысли?!» и им подобные говорят сами за себя.
Французская пресса была столь же единодушна и столь же категорична в оценках. Опубликованные в ней статьи касались в основном вопроса, антисемит ли Солженицын (с особой четкостью этот вопрос поставлен в рецензии известного французского писателя Доминика Фернандеса, журнал «Нувель Обсерватер») или это не более чем выдумка его недругов. Меня, по правде сказать, чувства Солженицына и его личное отношение к евреям как к этносу абсолютно не интересуют: он может любить или не любить кого угодно, это его, и только его, дело. Но если в угоду своим чувствам он извращает истину, давным-давно установленную усилиями не одного, не двух, а тысяч ученых, писателей, журналистов, очевидцев, – тогда это уже не только представляет общественный интерес, но и является общественно опасным. И поскольку его утверждения, будто бы непререкаемые, изложенные в свойственной Солженицыну манере верховного судьи, – поскольку они расходятся с тем, что сказано в первой главе этой книги, я не могу не присоединиться к тем, кого книга «Двести лет вместе» шокировала и поразила.
Не могу с удивлением не отметить многократно повторяемые им заверения, что в числе близких ему людей много евреев. Такие заверения – самый ходкий «аргумент» тех, кто заражен подобным грехом. Помню, как Анатолий Софронов, чьи чувства к «безродным» общеизвестны, уверял меня, что его лучшим другом был любимый им Зига – композитор Сигизмунд Кац. У меня нет никаких оснований считать Солженицына тривиальным антисемитом, как полагают многие. И однако же использовать затасканный «аргумент» юдофобов для отвержения несправедливых обвинений не кажется мне подходящим для писателя и мыслителя такой величины.
Отклики российской прессы нашему читателю хорошо известны. Интерес представляют не эмоциональные оценки апологетов или ниспровергателей маститого автора, а суждения специалистов. Ими, а не дилетантами, отмечены десятки солженицынских фальсификаций.
«Солженицын думает, что создал научное исследование. Он, конечно, ошибается. Ученый не стал бы цитировать одних авторов по отрывкам из других, не ссылался бы на энциклопедии как на главный источник полученной им исторической информации, не врывался бы на страницы цитируемых документов с собственными страстными замечаниями». Таково суждение профессора Московского университета, ведущего исследователя Института славяноведения Российской Академии Наук – Сергея Иванова.
А вот отзыв доктора исторических наук Валентины Твардовской, дочери главного редактора журнала «Новый мир» – Александра Твардовского, который открыл миру писателя Солженицына. Отмечая массу исторических ошибок, передержек, умолчаний, всю антиисторическую тенденциозность, содержащуюся в первом томе книги «Двести лет вместе», она приходит к такому выводу: «Все это, как и многое другое, что не вместилось в газетную заметку, не позволяет признать (эту книгу. – А. В.) научным или художественным исследованием» (Общая газета. 2002. № 14).