— Другое дѣло, другъ ты мой родной, это жизнь наша — питаться надо; всяка душа пить-ѣсть хочетъ; всякъ, кому только въ мочь, или къ неводу идетъ, неводъ тянуть, а кто въ море идетъ: бабы-то и остаются однѣ… Да что пересуживать?! Прощай родной!..
— Прощай бабушка.
Въ Красномъ Яру не только не стыдятся своего незаконнаго происхожденія, а какъ-будто гордятся этимъ.
Сижу я разъ на берегу, невдалекѣ отъ меня сидятъ человѣкъ пять мужиковъ. Одного мужика лѣтъ сорока то называютъ Петровичемъ, то величаютъ Каспаровичемъ. На Петровича онъ отзывается какъ-то нехотя; на Каспарыча — благосклоннѣе. Бесѣда разошлась, остался одинъ Петровичъ-Каспарычъ.
— Нѣтъ-ли у васъ огня? спросилъ я, подходя къ Петровичу-Каспарычу.
— Нѣтъ-съ, нѣту: мы этимъ дѣломъ, признаться, не занимаемся, отвѣчалъ онъ съ привѣтливою улыбкой.
— Извините…
— Ничего-съ!.. Пришли полобопытствовать на берегъ? На вашъ Бузанъ полюбоваться?
— Да… пошелъ погулять.
Мы разговорились.
— Скажите, какъ васъ зовутъ? спросилъ я, послѣ долгихъ съ нимъ толковъ обо всякой всячинѣ.
— Меня зовутъ Александромъ Каспаровичемъ, отвѣчалъ онъ съ достоинствомъ.
— А мнѣ послышалось, что васъ ваши товарищи одни называли Каспарычемъ, а другіе Петровичемъ.
— Это отъ ихъ самой необразованности! отвѣтилъ Петровичъ-Каспарычъ, снисходительно улыбаясь.
— Какъ отъ необразованности?
— А такъ!.. Онъ опять лукаво засмѣялся и показывалъ видъ, что отъ смѣху не можетъ говорятъ.
— Скажите, пожалуйста.
— Изволите видѣть: мой отецъ Каспаръ Богданычъ — нѣмецъ; только онъ съ моей родительницей не былъ перевѣнчанъ законнымъ бракомъ, родительница моя была замужемъ за простымъ мужикомъ; вотъ по этому мужу я Петровичъ!.. А я до подлинности знаю, что я Каспарычъ.
— Почему же вы это знаете? Мать, что ли, вамъ это говорила?
— Экой вы!..
— Что?
— Развѣ мать станетъ это сыну говорить?.. Всѣ говорятъ, что на ту пору мать съ Каспаромъ Богданычемъ гуляла!.. Стало, я по настоящему, по самому дѣлу и выхожу Каспарычъ… Какой я Петровичъ?!..
Въ другой разъ мнѣ случилось слышать подобную штуку въ трактирѣ отъ 16–17 лѣтняго мальчика.
Въ Красномъ Яру два трактира; въ одномъ даже есть комната чистая, въ которой можно остановиться и проѣзжающему, и бильярдъ есть; а другой, тотъ же кабакъ, гдѣ, кромѣ водки, ничего нельзя получить. Такъ въ трактиръ-кабакъ я и зашелъ. Черноглазый, черноволосый красивый мальчикъ подалъ мнѣ водки.
— Какой ты молодчина! сказалъ я ему.
— Наше дѣло такое.
— Ты изъ русскихъ?
— Только одна слава, что изъ русскихъ; а по настоящему, какъ есть армянинъ.
— Это какъ?
— Меня матушка съ армяниномъ прижила: какой-же я русскій?!..
— Мать тоже армянка?
— Мать, нѣтъ! та русская.
— Она замужемъ была за армяниномъ?
— Нѣтъ!.. Какое замужемъ; такъ жила!..
Желаніе ли показаться не русскими, заставило этихъ людей отказаться отъ законныхъ отцовъ, или что другое — я не знаю.
Верстахъ въ 4–5 отъ Твери тысячу лѣтъ живетъ корела: отчего мы ея не обрусили? отчего русскіе въ Якутской области не обрусили якутовъ, а и сами объякутились? Гончаровъ разсказываетъ же, что у русскаго, живущаго у якута, дѣти не умѣютъ говорить по-русски, а понимаютъ только по-якутски; отчего это?
Сталъ я шляться по садамъ, кабакамъ; въ садахъ нельзя сказать, чтобы работа была трудна: подставятъ лѣстницу къ дереву и давитъ-себѣ помаленьку на листьяхъ червя; это дѣлается какъ-то не спѣша и до нельзя апатически; чрезъ нѣсколько минутъ останавливаются, разговариваютъ; потомъ чай пьютъ, потомъ кофе; потомъ обѣдаютъ, потомъ… а между этими потомъ работаютъ. Какъ говорятъ про патріарха Филарета Никитича: что онъ зналъ науку, какъ управлять царствомъ, да отчасти уразумѣлъ и священное писаніе, такъ же можно сказать, что краснояры пьютъ, ѣдятъ, отдыхаютъ и отчасти работаютъ. Червя давить нетрудно; а завязать лошади глаза, запрячь ее въ чигирь — минутное дѣло; потомъ лошадь сама знаетъ, что ей надо ходить: ежели есть какой мальчишка около лошади — хорошо; а часто и никого нѣтъ — и то сойдетъ.
Въ кабакахъ тоже дѣятельности мало: кабаковъ много, а покупщиковъ мало.
— Чѣмъ жить? говорилъ мнѣ шинкарь, бывшій морякъ, то-есть ходившій въ море за рыбой и, но рѣдкость здѣсь — русскій.
— Торгуете, отвѣчалъ я.
— Какая торговля?..
— Зачѣмъ же столько кабаковъ открыто: не было бы продажи, не открывали бы столько кабаковъ.
— Надо же чѣмъ-нибудь жить.