— Правдоподобно получается, а?
— Что ты сделаешь?
— То есть у нас тут какая-то альтернативная реальность, в которой я застал ее за изменой, а она даже не соизволила прерваться на секунду?
— Ага.
— Ну, я бы, наверное, попросил ее остановиться.
— Хорошо, давай отмотаем немного назад.
— Давай.
— Ты приходишь домой и застаешь их на месте преступления. Ты ждешь, пока он уйдет…
— Я бы не стал ждать, пока он уйдет.
— В этом сценарии ты ждешь.
— Такого сценария быть не может.
— Не воспринимай ты все так буквально. Я же не прошу тебя подписывать план действий, ради всего святого. Мне просто любопытно. Так что давай предположим, что ты так ошарашен, что не можешь ничего сделать, а потом, когда этот мужик уходит, ты один на один со своей девушкой. Что ты сделаешь?
— Ничего. Я люблю ее. Что бы я ни сделал, сделал бы с ним. Что бы ты обо мне ни подумала, женщин я не бью. Меня так воспитывали.
— Хорошо. — Она молчит очень короткий благословенный миг. — Хочешь знать, что бы я сделала?
— Если бы у тебя была девушка-лесбиянка, которая изменила тебе?
— Естественно.
— И что бы ты сделала? Ткнула битой бутылкой ей в лицо?
— Не-а. Никакого физического насилия. Я бы дала ей понять, что знаю.
— И все?
— Да.
— И ты решила поделиться со мной этим жалким планом?
— О, я бы не вышла и не рассказала бы все. Я была бы умней. Я бы сказала, что сосед жаловался, будто странная машина на нашей дорожке перекрыла тротуар, и притворилась бы, что поверила, какое бы оправдание она ни придумала. И может, каждые пару дней, как только ее чувство вины утихало бы, я бы придумывала какой-нибудь новый способ напомнить ей о случившемся так, чтобы она стала подозревать, что я все знаю, но не была бы в этом уверена.
Она ужасно справляется. Я не хочу спорить с ней, потому что это побудит ее продолжать болтовню, но то, что она сказала, нелепо.
— В самом деле? Убив ее любовника, ты будешь раскидывать повсюду намеки на то, что к этому причастна?
— Мы не убивали ее любовника. Ты невнимателен.
— Так он все еще там? Она все еще спит с ним?
— Да. Или спала, пока чувство вины не начало пожирать ее заживо и она не стала настолько подозрительной, что решила разорвать эти отношения.
— Тогда давай я объясню тебе большую разницу между нами. Ты, вероятно, наслаждалась бы отношениями, в которых мучаешь другого, получая удовольствие от длительной мести. Ну и ладно. Если хочешь угрюмые, раздражающие отношения, не мне тебя судить. Что касается меня, я предпочитаю удалить элемент, вызывающий проблемы, чтобы отношения наладились.
— Ты действительно думаешь, что в твоих отношениях проблемой был именно Терренс?
— Его член, как минимум, был.
— Довольно наивно с твоей стороны. Ты не думаешь, что, помимо убийства ее любовничка топором, что-то еще можешь сделать иначе? Когда последний раз ты дарил ей цветы?
На долю секунды я даже обижаюсь на ее предположение, что я единственный, кто несет ответственность за проблемы в отношениях с моей выдуманной девушкой.
Пора прекращать разговаривать об этом. Если беседа продолжится, в какой-то момент я допущу противоречие. Но, наверное, это не так уж важно. Сейчас я даже не могу вспомнить, почему я ей солгал. Какая разница, если она узнает, что я Убийца Обухом?
Черт, да я, может, уже проговорился. Я же историю не продумывал. Она может знать, что я не тот, кем называюсь. Может, она играет со мной.
Минди должна умереть. Я не настолько мелочный, чтобы убивать кого-то за то, что он раздражает, но если она в этой игре на шаг впереди меня, тогда мне нужно избавиться от нее.
И мне плевать, что она беременна.
Да она, может, и не беременна.
Нет, вероятнее всего, все же беременна. Я бы понял, если бы она лгала.
Убить беременную женщину, в целом, то же самое, что и убить двух человек, а с убийством двух человек у меня не возникает никаких моральных вопросов. Убить двоих за раз вроде бы и круто, на самом деле, если ты уберешь из контекста и никому не скажешь, что вторым человеком был нерожденный ребенок.
Если она так и будет раздражать, я ее убью.
Нет, если она будет раздражать на том же уровне, я пощажу ее, но если станет раздражать больше, то убью.
Это мелочно.
Я не знаю, почему вообще об этом беспокоюсь. Какая разница, за что я убиваю кого-то?
Я позволю ей выполнить половину работы по избавлению от тела, а затем шандарахну по голове лопатой. Если она гордится тем, что жестока, почему бы не устроить ей жестокую смерть?