- Кистна, вы обещали делать то, что я прошу! Будьте. осторожны и помните, что ваше имя - Мирабел. Именно так я стану к вам обращаться.
- Я.., помню об этом, - ответила Кистна тихо, - но я не понимаю.., почему вы хотите выдать меня замуж за человека.., который вам не нравится.
- Кто вам сказал, что он мне не нравится?
- Это видно.., по вашему тону.
- У вас слишком богатое воображение, - ответил маркиз холодно и направил лошадей к площадке перед домом, на которой стоял фаэтон Бранскомба. Они вышли из экипажа, и Кистна, подчиняясь распоряжению маркиза, побежала наверх, а маркиз повернулся к Уоллингхему с торжествующей улыбкой.
- Вы были правы! - сказал он, но так тихо, чтобы не слышали слуги. Рыбка клюнула, и нам остается только проследить, чтобы она заглотнула наживку и не сорвалась с крючка!
- Я охотно уступлю эту честь вам, - ответил Перегрин, но умоляю вас, Линден, не забывайте одну важную вещь.
- Какую?
- Вы играете людьми, а не шахматными фигурами.
Маркиз с недоумением посмотрел на него, но Уоллингхем уже отвернулся и стал подниматься по лестнице, направляясь в свою комнату.
Лакей с поклоном отворил дверь в гостиную, где уже дожидался Бранскомб. Войдя, Олчестер увидел его в дальнем конце комнаты и вновь почувствовал, насколько неприятен ему этот человек. Но когда граф обернулся, маркиз шагнул к нему навстречу с выражением радушия, изрядно приправленного удивлением:
- Добрый день, граф! Какой неожиданный визит!
- Я ехал к Веруламу в Горхембери, - ответил Бранскомб, - и, поскольку дело, которое я намерен с вами обсудить, носит весьма личный характер, я надеюсь, вы простите меня за то, что я не, предупредил заранее о своем визите.
- Конечно, - ответил маркиз. - Не Хотите ли присесть? Я вижу, слуги уже принесли вам выпить.
Бранскомб держал в руке бокал с шампанским. Поставив его на столик, он остался стоять у камина, словно так ему было легче говорить.
Олчестер налил себе немного шампанского и молча ждал, понимая, что Бранскомбу нелегко начать этот разговор.
Наконец тот заговорил:
- Иногда мне кажется, Олчестер, что мне пора подумать о женитьбе. Как вам известно, их величества высказали пожелание, чтобы все, кто, как я, составляет их постоянное окружение, были бы женаты.
Бранскомб замолчал, но, поскольку маркиз ничего не ответил, заговорил снова:
- Моей будущей жене выпадет особая честь. Она получит наследуемый титул камер-фрейлины и станет не только компаньонкой ее величества королевы, но и ее подругой.
Видя, что Бранскомб не собирается садиться, маркиз сам непринужденно опустился в стоявшее у камина кресло, скрестил вытянутые ноги и откинулся назад.
Он думал, что испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие, видя перед собой Бранскомба в непривычной для того роли просителя.
- Королева еще так молода, - продолжал граф, - ей нет еще и двадцати шести. Ей будет приятно, что рядом с ней женщина, которая еще моложе нее. Уверен, вы согласитесь со мной.
- Конечно, - пробормотал маркиз.
- Поэтому после долгих размышлений я решил, что мне нужна молоденькая жена, которая, естественно, по рождению и положению в обществе могла бы: играть ту роль, которая уготована моей супруге при дворе.
Бранскомб снова замолчал, ожидая ответа маркиза, но тот лишь кивнул в знак согласия и отпил глоток шампанского из своего бокала.
- Не так уж просто найти именно то, что вам нужно, - продолжал граф, но я думаю, что есть молодая женщина, о которой я со всей искренностью могу сказать, что она отвечает всем моим требованиям, и эта женщина, Олчестер, ваша подопечная, Мирабел Честер.
Маркизу удалось изобразить неподдельное изумление.
- Мирабел! - воскликнул он. - Но ведь она еще не представлена королеве.
- Я слышал, что ей уже исполнилось восемнадцать, - заметил Бранскомб, Это действительно так, но я не собирался выдавать ее замуж сразу же по приезде в Англию!
- Не вижу причины медлить.
Маркиз поставил на столик свой бокал.
- Воистину вам, Бранскомб, удалось застать меня врасплох. Как опекун Мирабел я вижу, какие преимущества имеет для нее союз с вами, но вижу также, что этот союз выгоден и вам.
Сказанного было вполне достаточно, чтобы в глазах Бранскомба вспыхнул огонек алчности и голос его зазвучал слишком уж ровно, чтобы показаться естественным:
- Полагаю, она унаследовала огромное состояние.
- Просто невероятное! Оно уже выражается астрономической цифрой и продолжает расти.
- Итак, я считаю, что получил ваше разрешение, - произнес Бранскомб явно, торжествующим тоном, - начать ухаживать за вашей подопечной и просить ее руки?
- Я, конечно, не могу отвергнуть подобное предложение, - произнес маркиз официальным тоном, - но есть одно условие.
- Условие?
- Поскольку тот, кто женится на Мирабел, с момента свадьбы будет распоряжаться всем ее состоянием, я хочу, чтобы моя подопечная получила от своего жениха значительную сумму, которая принадлежала бы исключительно ей и обеспечивала ей безбедное существование.
Произнося эту фразу, маркиз подумал, что он, по сути, не сказал ни слова лжи, ловко жонглируя словами "Мирабел" и "моя подопечная".
Бранскомб с недоумением воззрился на него.
- Но зачем?
- Я хочу, чтобы моя подопечная не чувствовала себя зависимой от мужа.
- Уверяю вас, что я весьма щедр.
- Всем нам известны случаи, когда богатые наследницы не могли получить ни пенса из своего состояния, потому что после свадьбы оно, по закону, становилось собственностью мужа.
- Как я уже сказал, моя щедрость известна, - похвастался Бранскомб.
- Я всего лишь охраняю интересы моей подопечной.
После небольшой паузы Бранскомб спросил:
- Какую сумму я должен записать на нее?
- Поскольку состояние Мирабел так велико, я полагаю, что моя подопечная в день свадьбы должна получить капитал, способный обеспечить ей доход в тысячу фунтов в год!
- Это невозможно! - резко произнес Бранскомб.
- Невозможно? - переспросил маркиз.
- Я не предполагал, что вы выдвинете такое странное требование, но, поскольку вы сделали это, я вынужден поставить вас в известность, разумеется, строго конфиденциально, что мне будет очень трудно, если не совершенно невозможно, выполнить ваше требование.
- Мне это кажется невероятным, - ответил маркиз.
Бранскомб подошел к столу, где в серебряном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского, и, не спрашивая позволения, снова наполнил свой бокал.
- Я буду с вами откровенен, Олчестер, - сказал он, сделав глоток шампанского, - и расскажу вам нечто, что известно очень немногим, но что ставит меня в весьма затруднительное положение.
Маркиз ждал продолжения, отметив про себя, что в этой ситуации есть что-то, чего он не ожидал.
- Мой дед был человеком богатым, но весьма экстравагантным, - начал Бранскомб. - К тому же у него была большая семья, всех членов которой он, по мнению моего отца, его старшего сына, содержал на широкую ногу.
Маркиз слегка улыбнулся, зная, что, традиционно, в аристократических семьях старший сын получал все, что принадлежало отцу, а младшие в семье были весьма и весьма стеснены в средствах.
- Кроме того, - продолжал Бранскомб, - мой дед очень гордился древностью нашего рода, и вы, конечно же, понимаете, что, когда князь Фридрих Мильдерштайнский сделал предложение его младшей дочери, дед был весьма польщен.
Маркиз удивленно приподнял бровь.
- Я знаком с князем Фридрихом, но понятия не имел, что его жена приходится вам теткой.
- В том-то и дело, что нет, - ответил граф с горечью, - и именно в этом причина всех моих бед.
По его тону маркиз понял, что Бранскомб не любит, когда его перебивают.
- Брачное соглашение было заключено, и, поскольку дед не сомневался, что князь рассчитывает на огромное приданое, он повел себя самым, на мой взгляд, предосудительным образом.
- Что же он сделал? - спросил маркиз, в глубине души уверенный, что знает ответ.
- Он отписал моей тетке крупную сумму, и, в силу некоторых причин, я не мог помешать этому до самого кануна ее свадьбы.